Аномалии личности. Психологический подход

Что касается упреков в излишней завышенности, идеалистичности, отвлекающей от задач реальности и достижения земных успехов, то (как уже показывалось выше, в частности, при анализе веры) для достижения некоторого результата сложной жизненной деятельности совершенно недостаточно стремиться к нему как таковому, но стремление должно обязательно перехлестывать, превосходить этот результат, быть тем самым больше, выше («иллюзорнее», «идеалистичнее») его[84]. Отсюда известная завышенность («идеалистичность») – отнюдь не украшательство и блажь, не имеющие отношения к суровой правде жизни, но ориентир, указывающий (пеленгующий) главное направление в меняющихся и часто столь противоречивых обстоятельствах судьбы.

Здесь многое (по крайней мере, мне как автору, но, надеюсь, и уважаемому читателю) проясняет замечательный по простоте и силе образ соотнесения идеального устремления и реального результата, который дал Л. Н. Толстой при обсуждении картины Н. К. Рериха «Гонец». Он (видимо, не столько о самой картине, сколько в жизненное напутствие молодому тогда художнику) сказал: «Случалось ли в лодке переезжать быстроходную реку? Надо всегда править выше того места, куда вам нужно, иначе снесет. Так и в области нравственных требований надо рулить всегда выше – жизнь все снесет. Пусть ваш гонец очень высоко руль держит, тогда доплывет»[85].

Представим сказанное в виде простой схемы:

Схема 1.1

Река бытия, жизни с ее сильно сносящим течением к низшему, субъект (А) и цель (В), которую он хочет достигнуть. Парадокс состоит, однако, в том, что добросовестно (без всякого там «идеализма») устремляясь к этой цели, он ее достигнуть, несмотря на все усилия, не сможет и окажется ниже (например, в точке D), подчас много ниже того, к чему стремился. Чтобы на самом деле достичь намеченного, он должен ставить куда более высокие, превосходящие цели (в данной схеме точку С).

Из этого, в частности, можно сделать вывод, что поставленная человеком в качестве конечной сознательная цель личного (общественного) бытия, по сути, обычно невыполнима в первоначально задумываемой форме и видимые нами социально-психологические воплощения есть на деле следствия определенного рода смещений, направление которых очевидно – от высшего к низшему. Цель тем самым не должна быть равной сама себе, но для достижения реального и возможного надо стремиться к идеальному и невозможному.

В этом, если хотите, рабочая психологическая подоплека (или – проекция на плоскость психологического) фундаментального метафизического понятия трансцендентности. В свою очередь, глядя с плоскости (уровня) психологии на ту сферу, что называют метафизической, мы можем увидеть ее как депо сверхсмыслов и сверхценностей – тех предельных ориентиров, которые уже нельзя прямо свести к другим – нижележащим (вещным) основаниям (и которые, словно истина для человека, светят сами себе).

3. О различении понятий «человек» и «личность»

Теперь предстоит обосновать еще одно исходно важное положение. Дело в том, что, как заметил, наверное, внимательный читатель, мы по возможности избегали употребления в нашем анализе понятия личности. Для книги, в названии которой слово «личность» – центральное, это может показаться, по крайней мере, странным, однако такое решение было вполне сознательным приемом, согласующимся с фундаментальным правилом науки – не вводить понятия до той поры, пока нужда в нем не станет совершенно очевидной. И вот оказалось, что можно дойти до общих представлений о психической норме, ее условиях и критериях, минуя понятие личности – кардинальное, казалось бы, понятие всей психологии. Из этого неожиданного обстоятельства вытекали в свою очередь два следствия, два возможных дальнейших пути: либо и впредь обходиться без упоминания личности (и – соответственно – изменить название книги), либо найти и твердо обозначить такое ее понимание, которое вносило бы качественно новый аспект в рассмотрение проблемы.

Чтобы разобраться в этом вопросе, мы попытались, прежде всего, проанализировать, что именно подразумевают, когда употребляют понятие личности. Картина оказалась до чрезвычайности пестрой. Одни отождествляют с личностью черты человека как индивида, другие идентифицируют личность с характером, третьи – с социальным статусом и функциями, четвертые – с родовой сущностью, пятые – с совокупностью различных уровней: от физических качеств до духовного содержания. Эта разноголосица усугубляется, точнее, умножается на разные представления о сроках и возможностях достижения свойства «быть личностью»: некоторые считают это свойство присущим чуть ли не изначально, с первого «я сам» ребенка; другие указывают, что личность рождается не сразу, а постепенно; третьи утверждают, что рождается личность не один, а несколько раз в ходе жизни; наконец, есть мнение, что понятие личности имеет значение идеала, к которому надо стремиться, но который достижим отнюдь не каждым.