Аномалия

– Так ты был на Холме или нет? – спросил Борхес.

Седой замялся, опустил глаза, ответил:

– Ну был. Но я за Холм не ходил, – он виновато посмотрел на Борхеса. – Ты же мой брат! Я же вроде с детства дураком не был.

– Брат? – переспросил Виктор, обращаясь к Борхесу.

– Да, это мой непутевый младший братец, – кивнул инсайдер. Он откинулся на спинку стула, вздохнул: – Со мной работать не хочет, все самостоятельности ищет. Митя, на кой черт ты туда вообще поперся?

– Зуб предложил помочь ему сопроводить к Холму пару журналистов из столицы. Они, дескать, приехали в Институт, а те им Медузу лишь на картинках да видеозаписях показывают. А журналистам самим попробовать захотелось, да обязательно какое-нибудь необычное место. Институтские отказались наотрез, столичные обратились к Зубу. Пообещали хорошо заплатить. Но тот, не будь дураком, направился прямиком к начальнику, рассказал ему все. Работу-то терять из-за какой-то авантюры не хочется. Короче, не знаю, что там произошло, поскандалили наверное, но журналисты сказали, что все равно в Медузу попадут. Более того, позвонил какой-то большой человек из Столицы, попросил содействия. Грубо говоря, институтских взяли за хвост. Они плюнули на все, оправили журналюг со своим проводником и двумя стажерами погулять вдоль Периметра.

– Что, без охраны? – удивился Торпеда.

– Ну да. Планировалось, что они поснимают красоты, не отходя от постов. Зуб попросил меня подстраховать его, не доверял он этим «акулам пера». И получилось так, что столичная красотка очаровала одного из желторотых стажеров, он повел их в Янтарные Поля.

– А Зуб где болтался в это время? – возмутился Борхес.

– За мной побежал, – продолжил Седой. – Мы вернулись, а подопечных уже ветром сдуло. У Зуба опустилось все, затрясся от страха. Понятное дело, по голове не погладят за то, что журналистов упустил. Короче, уговорил он меня сходить с ним к Холму.

– И ты, естественно, пошел, – качая головой, заключил Борхес. Торпеда усмехнулся.

– А что не сходить? – парировал Седой. – Я же в сами Холмы лезть не собираться. Да и от Института там идти чуть более часа. Не суть. Короче, пошли. Зуб всю дорогу мандражил, плешь мне проел своим нытьем. Дошли до Холма, там никого. На пепле – следы в сторону котлована.

– На каком пепле? – спросил Куликов.

– Ты там не был? Там земля черным пеплом посыпана, словно снегом. От этого и Холм – Черный. Короче, Зуб взвился, потащил меня наверх. Я от него отбился, сказал, что без «баклажанов» не полезу. Тут «псы» появились, я вернулся сюда.

– А Зуб?

– Он с «псами» там остался. Я за его дела отвечать не хочу, без оборудования через Холм идти самоубийство, сами знаете. Военные, правда, тоже пустые пришли. Да и журналисты сами идиоты, головой думать надо, не задницей. Они, видимо, решили, что в Диснейленд попали.

– Да, нету предела человеческой глупости, – протянул Борхес. – А теперь «псам» расхлебывай.

– Думаешь, они полезли за Холм? – спросил Виктор.

– Да, скорее всего, – утвердительно ответил Борхес, но сидящий рядом Торпеда с сомнением покачал головой:

– Не факт. Им на журналистов плевать, у них задача иная. Впрочем, какую команду Ницин даст. Но он парней просто так гробить не станет.

– Они полезут, – повторил Борхес. – У них работа такая. Там же, кроме журналистов, институтские были.

– Так чей Зов-то звучал? – спросил Виктор, зевая.

Седой задумчиво помахал в воздухе зубочисткой, предположил:

– Может, Зуб активировал девайс? Я не знаю. Но уверен наверняка – если его не вытащат «псы», то нам и пытаться не стоит, не получится.

– Возможно, – Торпеда кулаком протер красные, воспаленные, глаза, поднялся из-за стола. – Ладно, задача разрешилась. Вы, мужики, можете оставаться, а я спать.

– Я тоже, – Борхес наставительно погрозил кулаком Седому, тяжело оторвался от стула.

Встал и Куликов, стаскивая мокрую бесформенную куртку со спинки стула.

– Ладно, увидимся, – Виктор пожал руки товарищам и побрел к себе в номер.

Коту, сидящему на подоконнике, удивляться сил уже не было.

Виктор жил по принципу «когда проснулся – тогда и утро, когда уснул – тогда и ночь», поэтому сейчас для него утро наступило в пять часов вечера. На улице еще не успело стемнеть, но как-то неуловимо, по-осеннему, поблек солнечный свет, пробивающийся сквозь низкие облака.

Проснулся Виктор тяжело, с трудом заставив себя отбросить одеяло и открыть глаза. Его никто никуда не гнал, но Куликов знал, что излишний сон может быть столь же вредным, сколь и переедание. Поэтому, пересилив себя, он придал-таки телу вертикальное положение, с удовольствием, с хрустом потянулся.

Из ванны вышел полосатый гость.

Сонное состояние как рукой сняло.

– Опять ты, – Куликов встал и решительным шагом подошел к коту.

Тот и не думал убегать, с интересом смотрел на человека, словно спрашивал: «Ну и что дальше?»

– Что дальше? – Виктор наклонился. – Дальше я возьму тебя за твою полосатую холку и вышвырну в окно, чтобы неповадно было лазить по чужим квартирам, ясно?

Кот мигнул обоими глазами и принялся вылизывать переднюю лапу, демонстрируя внушительного вида когти.