Аномалия

Борхес, закинув ноги на стол, сидел на стуле около парапета и с удовольствием потягивал из алюминиевой кружки горячий чай. Рядом, прислонившись к ограждениям, стоял Торпеда и закручивал крышку термоса.

– Кот, – обратился он к Куликову, – хочешь посмотреть на Черный Холм?

Виктор, одетый в новую форму черного цвета, купленную по случаю у Бобра, сидящий за соседним столиком и дожевывавший свою порцию консервированной гречневой каши, запивая ее бульоном из пластикового стакана, лениво отозвался:

– Есть на что посмотреть?

– Для инсайдера ты выказываешь невиданное любопытство, – сострил Борхес.

– Да нет, – улыбнулся Куликов. – Просто я боюсь, что увиденное не совпадет с моим представлением о Холме.

Инсайдеры забрались так высоко ради одного немаловажного момента – пообедать. Погода позволяла сделать это под открытым небом, оградив сегодня людей от осадков. Хотя, по заявлению Борхеса, дождь все же предвиделся, но ближе к вечеру. Торпеда предложил провести трапезу с комфортом и хорошим видом из окна, товарищи не возражали. После недолгого подъема на крышу расположились в открытом кафе, любуясь ландшафтом. По ходу обеда Торпеда рассказал, что нашел это место, когда проходил инициацию. Он забрался сюда, несмотря на предупреждение не входить в дома, чтобы разобраться со своим местоположением. А когда спускался вниз, то впервые познакомился с обманкой и долгое время пытался разговорить ее на предмет выхода из Медузы.

Виктор поднялся и подошел к Торпеде, тот передал Куликову винтовку с прицелом. Виктор прильнул к оптике. Борхес театрально взмахнул рукой с кружкой и загробным голосом проговорил:

– Внемли и трепещи, инсайдер, ибо ты удостоен лицезреть врата в величайшую из ловушек нашей планеты.

Черный Холм возвышался над промышленной зоной за рекой, до которой отсюда было километров семь. Он был похож на жерло потухшего вулкана – большая воронка, посыпанная пеплом. Виктор никогда бы не подумал, что некогда подобное чудовище было рукотворным, обычным карьером для забора песка. Сейчас же от этого места веяло мрачной силой, зловещей и одновременно зовущей.

От Холма шла видимая даже отсюда трещина, извивающаяся змеей и упирающаяся в заводской комплекс.

– Борхес, ты говорил, что где-то там место посадки твоих инопланетян, – обратился Куликов к товарищу.

– Отсюда не видно, – Борхес перевернул кружку, выливая заварку от чая на бетонный пол, встряхнул ее. – Оно дальше, за зданием цеха.

Здание цеха на самом деле тянулось немного дальше Холма, еле различимое на фоне других строений, выделяясь лишь тремя металлическими трубами котельных.

– А почему так пепла много?

– Пепел анализу не поддается, происхождение неизвестно, и причина количественной локализации именно в данном месте неясна. Это все, что удалось узнать, – ответил Борхес.

– Понятно, – Виктор еще раз взглянул в сторону Черного Холма. На самом деле он думал увидеть что-то необычное, по крайней мере что-нибудь выглядящее необычным. Какое-нибудь дьявольское свечение или, на худой конец, ходящих строем обманок. Хоть что-то, что говорило бы о том, что Холм – самое опасное место Медузы, что все зло именно там. Виктор, конечно же, понимал, что ловушка не должна выглядеть ловушкой, а «дьявол всегда носит белое», но все же надеялся на некую экстраординарность. А тут, в принципе, ничего необычного. Обычная техногенная жуть, которую можно увидеть в любом промышленном городе.

– Ну что, видишь что-нибудь, чего не вижу я? – с сарказмом поинтересовался Торпеда.

С того памятного разговора с Пашей прошло уже полторы недели, Виктор рассказал о нем товарищам. Борхес заинтересовался теорией «цветов радуги», а вот Торпеда заявил, что большей глупости он в жизни не слышал. Удивленный таким подходом к неплохой идее, Куликов привел несколько примеров из их практики, но здоровяк объяснил все такие «нестыковки» обычной невнимательностью и плохим зрением. Правда, Виктора его доводы не убедили. Теперь подобные беззлобные споры стали обыденностью.

– Я вижу Холм, длинный разлом, уходящий в промзону, и кучу заводских строений, – Виктор отстранился от оптического прицела, посмотрел на Торпеду: – Или я что-то пропустил?

– Да нет, – Торпеда улыбнулся. – Все так. Только там не разлом, а траншея для труб.

– Впервые вижу траншею, выкопанную зигзагом.

– Сам ты… зигзагом, – Торпеда взял у Куликова винтовку, посмотрел в прицел. – Ну немного кривоватая, не спорю, но траншея. А то ты наших строителей не знаешь, Кот, они еще и не так могут накопать.

– Это точно, – вставил Борхес, зевая.

– Не зевай, ворона влетит, – парировал Виктор, допивая остатки бульона. – Вы, вообще, ходили к Холму?

– Нет, нас и тут неплохо кормят, – ответил Борхес, потягиваясь. – Эх, век бы так сидел!