Аномалия

– Пфф, – фыркнул Торпеда, – раньше справлялись, а сейчас что? Езжай. Денег подкинуть?

– Нет, не надо. Спасибо, Торпеда, спасибо.

– Варенья привези. Домашнего, – дал указания Торпеда. – Страсть как хочется. Все, отправляйся. Привет семье.

Куликов в очередной раз за утро почувствовал себя счастливым.

За столом сидели только самые близкие люди. По разные стороны от Куликова расположились мать и сестренка. Катюха то и дело хватала Виктора за руку и что-то без умолку рассказывала, влюбленно заглядывая в глаза.

Здесь же были и родственники – дядя Коля и тетя Люба, сестра матери. Именно они все это время давали кров семье Куликова, помогали по мере сил. Настоящие родственники.

Чуть подальше, эпицентром новостей и слухов, – мамины подруги с работы и общие друзья.

Все веселились, смеялись, радовались. Вместе с ними расслабился и Куликов, растекся от тепла и заботы со всех сторон, оттаял душой. Почти забыл событие, произошедшее во время пути в темном купе.

Звенела посуда, звучали смех, шутки. Это сейчас было главным.

– Вить, передай салат, – попросила мама. – Ты чем-то обеспокоен?

– Да нет, мам, все хорошо. С дороги устал малость.

– Родня и друзья, – громогласно объявил слегка подвыпивший дядя Коля, шумно поднимаясь с зажатой в руке стопкой. – Я предлагаю тост за настоящего мужика. За Виктора. Не спился, не скурвился, как многие на его месте. Когда я воевал, вот на таких все держалось…

– Коль, давай про «воевал» не надо, – тихо дернула мужа за рукав тетя Люба.

Дядя Коля согласно кивнул, продолжил:

– Ладно, ладно. Вить, за тебя! Молодец!

– Да что я-то… – запротестовал было Куликов, смущенно махая руками, но уже потянулись бокалаы, уже понеслись хвалебные слова.

Выпили. Дядя Коля сел.

– Витя, а чем ты занимаешься? – спросила одна из подруг матери. – Нина говорит, ты где-то в строительстве работаешь?

Куликов быстро скользнул глазами по лицу матери, ответил:

– Ну да, так и есть. Строю всякое.

– И что, хорошо платят?

– Неплохо. У меня сдельная оплата.

– Вот бы моего Митьку к вам, – мечтательно протянула подруга. – А то после техникума мается дурью, оболтус. А так бы к работе приучился, с мужиками пообщался. Денег заработает в семью. А, Витя, возьмешь его к себе?

– У нас очень тяжело, – уклончиво ответил Виктор. – Сложные условия работы.

Хотел добавить про высокую смертность, но вовремя себя одернул. Не хватало еще такие темы за столом поднимать, да еще и при матери.

– Пусть опыта понаберется здесь, – добавил он. – А там видно будет. К нам без подготовки никак нельзя.

«К нам и с подготовкой не стоит», – мысленно закончил Куликов.

Чтобы сменить тему разговора, налил водки и поднялся:

– Тост, – объявил Виктор, привлекая общее внимание. – Хочу выпить за настоящую семью. За дядю Колю и тетю Любу, которые все это время поддерживали нас, давали маме с сестрой кров и стол. Век вам обязан буду. Спасибо.

Родственники зарделись, дядя Коля в порыве ответить что-то в таком же духе порывался встать, но тетя Люба силой одернула его.

Так, за разговорами и тостами пролетел вечер. Гости принялись расходиться, Виктор вышел на балкон покурить.

И вновь вспомнил ночь в купе, когда поезд нес его от Города прочь.

Хорошо, что он ехал один, иначе пришлось бы объяснять перепуганным соседям, отчего он вдруг выскочил в коридор, ошалело вращая глазами.

Ему привиделась тень, стоящая в середине темного купе. Да еще и эта звенящая головная боль, пронзающая от затылка и пульсирующая в висках. И страх, беспричинный, но выплеснувшийся таким мощным импульсом, от которого Виктора буквально подкинуло на койке.

«С ума, что ли, схожу?» – подумал Куликов, отправляя окурок щелчком в короткий полет с балкона.

Вслед за новосельем в скромной, но собственной двухкомнатной квартире, семья Куликова приступила к ремонту. Виктор с удовольствием дал работу рукам, наслаждаясь давно забытым занятием. Днем они клеили обои, белили и красили. Вечерами заходил дядя Коля, и они двигали мебель, вешали полки. Пили пиво, разговаривая обо всем, начиная от рыбалки и заканчивая женщинами. Куликов по-настоящему отдыхал душой, насильно отодвинув все мысли о Медузе на задворки.

Только вот по ночам Виктор часто просыпался от неясной тревоги в груди. Сидел на краю постеленного прямо на полу матраса, пытался понять, в чем же дело. Шел курить и вновь ложился.

По утрам просыпался с головной болью, будто с похмелья. Боль выветривалась, но весь день Куликов ощущал себя разбитым и уставшим. Отвлекался работой.

В одну из ночей Виктор с ужасом обнаружил себя лежащим в ванной, на коробках с плиткой. От головной боли стошнило.

Шли дни, но становилось лишь хуже. В конце первой недели своего отпуска Виктор решил позвонить для консультации Торпеде. Трубку никто не поднял. Ни тогда, ни на следующий день.

А во вторник второй недели произошел странный и страшный инцидент.

Пробуждение было ужасным. Будто к телу подключили ток, Виктора дернуло, выгнуло дугой от боли.

Он захрипел, замолотил руками по матрацу. Открыл глаза.

И закричал.