Аномалия

Мои размышления прервали странные шорохи. Со всех сторон поднялся шум, будто кто-то сыпал песок в пустую бочку. Затем раздался крик Влада. Я перевернулся, вскочил и огляделся вокруг. Рыжий мох пошёл волнами; шагах в десяти передо мной в земле образовалась воронка, осыпавшаяся внутрь. Она расширялась. Мох вместе с почвой соскальзывал в неё и исчезал в зияющей тёмной дыре. Влад, обеими руками держась за ветку сухого дерева, висел на самом краю воронки. Я бросился к нему. Почва под ногами задрожала, пробежавшая по ней волна подняла меня вверх, а затем всё рухнуло в тёмную бездну. Вместе с кусками мха, пылью, песком, ветвями и корнями деревьев мы полетели вниз, скатились по огромной горе, состоящей из сиреневых чешуек и упали в мягкую кучу лоскутов, напоминавших ветхую материю.

Влад выбрался первым, отряхнулся, подал мне руку. На зубах скрипел песок, в воздухе висел тяжёлый запах камфоры. Мы находились в огромной пещере. Дно её, неровное и бугристое, было завалено серыми лоскутами вперемешку с осыпавшимися сверху землёй, песком, частями растений и лужицами рыжей пыли. Свод пещеры – хаотичная сеть из ответвлений колонн-столбов, ощетинившаяся корнями растений – казался хрупким, ненадёжным, грозящим рассыпаться под тяжестью породы в любую минуту. Яркая брешь обвала, утянувшего нас сюда, словно подтверждала эти ощущения. Столбы и их «ветви» светились тусклым холодным светом. Он равномерно заполнял всё пространство, не позволяя нигде образовываться теням.

Рюкзак нам удалось отыскать только один – тот, который был на Владе. Мой, должно быть, остался наверху. Плохо: воды у нас теперь вдвое меньше. Я обошёл гору, смягчившую наше падение и спасшую от неминуемых травм: залезть по ней обратно не было никакой возможности; вся она сразу начинала рассыпаться, чешуйки, похожие на крылья насекомых, ломкие и невесомые, разлетались вокруг. Единственный путь наверх – столбы. Однако все они были покрыты отслаивающимися кусками породы с острыми краями. Оставалось исследовать пещеру и надеяться, что обнаружится какой-нибудь ход, тоннель, ведущий на поверхность. Сделав по глотку воды и выбрав направление, мы двинулись вперёд.

Из-за полумрака невозможно было сразу оценить масштабы подземного мира. Всё время казалось, что вот-вот вынырнет из этой однородной мглы стена пещеры, но каждый раз то, что зрение принимало за стену, оказывалось либо группой плотно стоящих столбов, либо очередной горой крыльев-чешуек. Нигде не доводилось мне читать про такие пещеры. Учитывая, что место это находилось прямо под известным туристическим маршрутом, возможность избежать обнаружения, ускользнуть от внимания учёных казалась совершенно невероятной.

Источником запаха камфоры были, похоже, лоскуты неправильной формы, устилавшие всё вокруг. От обычной ткани их отличало то, что невозможно было выделить в них отдельные нити. Материя, их составлявшая, была совершенно однородной. Серая, хотя кое-где серость эта имела еле заметный оттенок цвета, то красного, то фиолетового. Материал будто выцвел и потерял свою прочность за долгие годы, что пролежал здесь в забытьи. Иногда в кучах лоскутов попадались белые шары. Неровные, шероховатые, размером с яблоко. На руках от них оставалась пыль. «Как от мела» – подумалось мне. В детстве я любил рисовать мелками. В тени берёз, на тёмном асфальте, разыгрывались у меня масштабные баталии. Мощные крейсеры поддерживали высадку десанта, авиация неслась через океан, яркими жёлтыми и розовыми дугами расчерчивали асфальтовое небо траектории ракет… Это ощущение мела на пальцах означало тогда прекрасно проведённый день, игру, которую сменяет тарелка горячего рыбного супа и кусок свежего бородинского хлеба, затем уютная кровать, отдых… А вечером – снова во двор с мелками, продолжать рисованные сражения.

Влад остановился, и я чуть не налетел на него.

– Кажется, мы ошиблись с направлением.

– Ошиблись? – переспросил я, пытаясь понять, в чём дело.

– Мы вниз идём. Так отсюда не выбраться.

Уклон, слабый, но всё же отдаляющий нас с каждым шагом от поверхности… Как я его раньше не заметил? Теперь он явно бросался в глаза, ощущался всем телом, этот уклон.

Мы сели. Хотелось пить и есть. Голод чувствовали, должно быть, оба, но жаловаться никто не решался. Огромное пространство, тихое, пустынное. Тишина пугала больше всего. Стоило остановиться, стоило случиться паузе в тех звуках, что производят в чуждом им подземном мире двое потерявшихся людей, как сразу тишина сгущалась вокруг, и повсюду начинали мерещиться затаившиеся угрозы, монстры, ждущие добычу… и тянуло скорее шевельнуть рукой, чтобы зашуршала одежда, чтобы нарушилось это тревожное безмолвие.

– Надо придумать какие-то отметки, чтобы не начать ходить кругами, – сказал Влад, поднимаясь. – Хотя бы стрелки из этих шариков.

Компас остался во втором рюкзаке. Без карты, без компаса, практически без запасов воды и еды – какие у нас шансы выбраться отсюда? Собрав шары, мы выложили большой треугольник, указывающий вершиной в ту сторону, откуда мы пришли.

– Обратно пойдём?