Аномалия №26

Мы пошли дальше в полном недоумении, и остановились у другого здания, в виде буквы «Т». Когда же мы его обошли, то поняли, что это не буква «Т», но, скорее всего, плюс или крест. В груди что-то ёкнуло.

– Многие годы это сооружение являлось детским садиком, позднее – больницей. Теперь это снова детсад. Видите вон там, в углу, внизу, на стыке стен полуоткрытую дверь с выцветшей багровой краской на ней? Это вход вниз, в подвал. Туда не заходит никто; боятся до сих пор. Когда-то там было нечто вроде склада всякого хлама – старые вещи, матрацы, и так далее. Их просто складывали, как в чулан. Но ходят не беспочвенные слухи, что подвал этот ведёт очень далеко и очень глубоко – и дети, играющие на площадке данного учреждения среди горок, беседок и качелей – те из них, кто вошёл туда, не вернулись назад. Говорят и то, что их поджидает там людоед-отшельник: старый бомж и/или бич; бездомный, безработный маньяк, бомжарская бомжара по прозвищу Магог, который пьёт детскую (и не только) кровь, расчленяет трупы и варит из них суп… Он живёт там и зимой, поскольку в подвале проходят трубы центрального отопления, всякие там краны и всё такое. Он там греется и чувствует себя вольготно; одинокий серый волк. Работающие здесь стараются обходить это место стороной, остерегаются, не подходят близко.

– Он до сих пор жив? Не умер? – Ахнули и выпали мы, не веря своим ушам.

– Говорят, детская кровь продлевает жизнь. Помните Елизавету Батори? Ей наполняли ванну не водой, но свежей кровью убиенных молодых девственниц. «Кровавая Элизабет»… Загуглите в Википедии, если не верите; сущая правда. Истинно говорю вам.

Мы внимательно слушали, следуя за своим предводителем всё дальше и дальше.

– Вот и микрорайон. Вон там – знаменитая шестиэтажка, а за ней – то самое старое кладбище…

– Мы пойдём на кладбище???

– А вы хотите?

Ноги сами повели нас туда, ведь мы уже плоховато соображали. Мы шли за своим гидом, как послушные агнцы за своим добрым пастырем.

– Вот и ресторан. – Спокойно произнёс шофёр, остановившись.

– Ресторан? Сзади дома, прямо возле кладбища?

– Ну, как ресторан… Для деревни это, конечно же, ресторан; для вас, городских, искушённых и видавших виды это, несомненно, всего лишь кафе – так, забегаловка.

– И что, люди идут сюда и едят? Несмотря на фон? Неужели их ничего смущает?

– Вы видели овощной ларёк-киоск возле мусорки, который мы уже прошли? Видели толпу, как в мавзолей? То-то же! Люди ничем не погнушаются. Хоть говно лежать будет. Так и живём. Ничего, скоро вы перестанете чему-либо удивляться – как и я, впрочем.

– Это жестяная жесть просто!

– Может быть; я уже привык. Но вообще, в этот ресторан подле кладбища ходят справлять поминки – это чаще всего. Но иногда и свадьбы отмечают – хотя, долго эти пары не существуют…

И пошли мы на кладбище, в этот сельский склеп. И обходили осторожно каждую могилу, и многие из них были без памятников и даже без оградки. И терзал наш слух водитель труповозки, рассказывая историю того или иного мертвеца.