Аномалия

Таня. Ну что вы ей скажете? Что?!

Мусатова. Я найду что сказать!

Шафоростов. Мальчик, по-моему, — просто чудо! Кто бы мог подумать, что у такого отца, чудовища, окажется такой сынок…

Мусатова. Так потому и такой, что отец его второй раз в жизни видит…

Нина. Валентина Ивановна, вы можете при этом мальчике хотя бы не ругаться… У него эта шапочка вязаная всю дорогу на волосах стояла от вашего крика!

Мусатова. А вы меня не доводите! Не доводите меня…

Появляются Жанна и Илья. Молчание.

Жанна. Дороги нигде не видно… там до самого горизонта — земля…

Таня. А что там, за горизонтом?

Нина. Там теплые страны… жаркие струи. Душная нега и белый песок!

Таня. Илюшенька, вы в следующий раз меня с собой возьмите, когда к горизонту пойдете, ладно?

Мусатова(неожиданно громко). Руки прочь от Вьетнама!

Жанна. Вы про что это?

Таня. Мы путешествуем с душевнобольной!

Нина. Я уже устала от ее агрессии!

Жанна. Вы про что это, Валентина Ивановна?

Мусатова. Я про империалистов! У них нет жалости ни к старикам, ни к детям!

Таня. Илья, Валентина Ивановна многие годы была парторгом у нас… Она часто тоскует по прошлому, по этому жаргону…

Нина. Илья! Вы сказали, что я похожа на женщину Серебряного века! Правда? Жанна, повтори, что он тебе сказал!

Жанна. Он сказал, что тебя выдумал Врубель!

Нина. Боже мой, кто научил его так говорить! Я люблю этого мальчика.

Мусатова. Самый страшный порок империализма, Илюша, захватнические войны, насилование малых незащищенных народов…

Шафоростов. Действительно, было когда-то такое слово: империализм…

Нина. Никто здесь, кроме этого красивого юноши, не знает, что был когда-то Серебряный век русского искусства. А как вы думаете, друзья, назовут наш век? Осталось всего несколько лет… до конца столетия…

Мусатова. Наш будет из говна…

Шафоростов. Тетенька! Я вас умоляю…

Мусатова. Ты на себя посмотри со стороны. Тетеньку он нашел!

Шафоростов. Пожалуйста… я могу вас дяденькой назвать, пожалуйста!

Мусатова. У меня имя есть и фамилия! Не надо на меня клички вешать!

Нина. Я уже ко всему привыкла. Илья, не привыкайте к пошлости…

Мусатова. Вот именно!

Таня. А ну-ка тихо!

Жанна. Ты тоже слышишь?

Таня. Тихо!

Нина. Неужели это к нам?

Шафоростов(поднялся на склон). Танки идут! Танки!

Нина. Господи, неужели это за нами? Почему танки?

Таня. Всем тихо!

И вдруг, молча сорвавшись с места, все побежали навстречу приближавшемуся звуку двигателя.

Остались только Жанна и Илья.

Жанна. Слушай, я же просила тебя, ты не таскайся за мной. Ты что, сам всего не понимаешь?

Илья. А что я должен понять?

Жанна. Отец тебя не заругает?

Илья. Я своего отца не очень хорошо знаю…

Жанна. Если он тебя с такой тетей взрослой увидит, не заругает?

Илья. А при чем здесь мой отец?

Жанна. Я могу с тобой как с взрослым разговаривать?

Илья. Я взрослый…

Жанна. Ефим Львович… очень ревнивый человек… очень… Понимаешь меня?

Илья. Что я должен понять?

Жанна. Ну чего ты хочешь?

Илья(тихо). Я хотел бы узнать, что было во второй половине вашего сна…

Жанна. Лучше тебе этого не знать!

Звук двигателя все нарастает. Возникают приветственные крики. Наконец все опять появляются на гребне карьера. В центре — три новые фигуры: подполковник Хребет, гигант в распахнутой шинели, Голдин, в пальто и в шляпе, и шофер Иван с ведром.

Голдин. Жанна! Жанна! Позволь мне представить тебе товарища подполковника. Друзья, как я на него набрел! Иду по замерзшей пустыне и вдруг вижу — лежит человек на танке! Представьте себе такую мифологическую картину: прямо на броне… спит богатырь…

Хребет. Я в гарнизоне не ночевал… Заказ на горючее отвозил и предоплату. Пока с завскладом в шашки играли, не заметил, как перебрал немного…

Голдин. Жанна…

Жанна. Меня зовут Жанна! Жанна меня зовут!

Голдин. Мой сын Илья… Молодое, энергичное дарование. Ну вот, теперь здесь весь наш личный состав. Наш шофер Иван. Этого дебила вы уже имели счастье видеть! Жанна, что ты грустная такая? Ты замерзла?

Жанна. Все в порядке… Я не замерзла…

Голдин(тихо). Ну прости меня… Мы с подполковником кое-что родное для вас добыли. (Громко.) Всем закрыть глаза! Закрыть глаза!

Нина. Ефим, мы так устали вас ждать, что они могут назад не открыться…

Таня. Кормилец, не томи… Водка, что ли?

Иван. Самогон.