Аномалия - Первый фронт. Второй фронт. Третий фронт

Деловито разбившись на отделения, советские бойцы разбежались по городку. Небольшая группа в сопровождении двух танков двинулась дальше, видимо, перекрыть выезд из города. Суетящиеся советские бойцы никак не походили на банду. С иголочки форма, идеально пригнанная по фигурам, ухоженное оружие, тщательно выбритые молодые лица. Старше тридцати ни одного не было, всем едва за двадцать, но несмотря на это и в командирах и в простых красноармейцах сразу можно было признать уверенных и опытных солдат.

Последний приказ, видимо, относился и к ним. Молоденький командир с треугольниками в петлицах, в котором легко можно признать азиата, стал командовать, распределяя бойцов по зданиям, а сам в сопровождении трех бойцов направился к кабаку.

Зайдя внутрь здания, он с удивлением посмотрел на поднятые руки портного и пана Витковского, которые только сейчас обнаружили, что их примеру никто не последовал, а все продолжали пить пиво, с насмешкой наблюдая за сдавшимися.

– Слава русским солдатам! – испуганно завопил портной, в конце дав петуха.

«Русские солдаты» насмешливо переглянулись и, проигнорировав «патриотов», направились к двум немецким солдатам, которые при приближении встали и молча посмотрели на подошедших бойцов.

Несколько секунд длились переглядывания. Оба немецких солдата, видимо, пребывавших в отпуске, да и свежие нашивки за ранения это подтверждали, исподлобья смотрели на русских. Их руки, в отличие от двух последователей Иуды, держались по швам.

Закончив изучать немецких солдат, азиат повернулся и спросил у посетителей на русском языке:

– Кто на немецком тут говорит? Перевести сможет?

– Я, пан унтер-офицер. Могу перевести, – поднял руку кабатчик.

– Переводите. Согласно приказу за номером сто восемь для мотогрупп: запрещается брать в плен солдат противника. После боя, в случае если пленные есть, дать им выбор. Или пуля в висок, или в колено. Выбор за солдатом противника. Лишать матерей их сыновей мы не можем, но и оставлять целыми солдат, чтобы они потом стреляли в нас – мы тоже не можем. Что вы выбираете?

– Но Женевская конвенция?.. – начал было кабатчик.

– Германия ее первая нарушила, издав план «Ост». С этого момента Женевская конвенция против немецких солдат не применяется, – ответил сержант и, достав из кармана широких галифе насколько листков, бросил их на ближайший стол.

Первый камешек в огород Геббельса был брошен, в листовках были подробно описаны как сам план, так и его жуткое исполнение прихлебателями немцев – поляками, финнами, литовцами и румынами, а также возмездие, что они получили.

Кабатчик, встав рядом с тридцатилетним ефрейтором честно все переводил. Заметив, что солдаты хмурятся, русский сержант улыбнулся и, разведя руками, произнес:

– Вы станете калеками, но останетесь в живых, подумайте о будущем. Германии понадобятся мужчины… Жаль!

Молодой солдат бросился на ненавистного русского, мало того что он оказался из ненавистной расы азиатов, так еще и такие слова говорит.

Раздался выстрел; выкинув пустую, испускающую дым сгоревшего пороха гильзу на пол, стоявший позади сержанта боец снова щелкнул затвором винтовки.

– Пулю в колено, – произнес вдруг кабатчик.

– Что?

– Пан ефрейтор выбрал пулю в колено, – повторил кабатчик.

– Хорошо, – улыбнулся сержант, – передай ему. Когда мы будем в Берлине, встретимся. Хлопков!

Рыжий боец от бедра выстрелил в немца, с криком тот упал на пол, схватившись за колено.

– Я медик, я помогу! – крикнул подскочивший фельдшер.

– Хорошо, ловите, – кивнул сержант, кинув медпакет.

Через открытую дверь на площади слышалась гармошка и молодой голос громко и задорно выводил: