Аномалия - Первый фронт. Второй фронт. Третий фронт

По плачущей земле, не чуя сапогов,
Наш обескровленный отряд уходит от врагов,
Питаясь на ходу щавелевым листом,
Ночуя в буераке под калиновым кустом.
Нам отдохнуть нельзя – бегом, бегом, бегом!
А наши якобы друзья засели за бугром
И смотрят, как нас бьют, не отрывая глаз.
И только длинные дороги полностью за нас!
Вытри слезы, отдохни немного, я советская дорога.
Отходи, а я тебя прикрою грязью да водою.
Но по уши в грязи, в воде до самых глаз.
Через какой-то срок враги опять нагнали нас
И бьют еще сильней, вот-вот и порешат.
Но лютые морозы к нам на выручку спешат!
Отдохни, утри горючи слезы, мы советские морозы.
Заморозим, заметем тоскою, поманив Москвою.
Природа на войне нам как родная мать.
Но есть время хорониться, а есть время наступать.
И вскоре объявились мы во вражьих городках
И стали все крушить в ответ, разбили в пух и прах!
Порвали на куски, размолотили в хлам!
И, добивая, объясняли стонущим врагам:
Запомните загадочный тактический прием —
Когда мы отступаем – это мы вперед идем!..[1]

– Проходите, товарищ Мартынов. Товарищ Сталин ждет вас, – произнес Поскребышев.

Подойдя к двери, глубоко вздохнув, комиссар положил ладонь на ручку двери и, чуть помедлив, потянул ее на себя.

– Здравствуйте, товарищ Сталин, – громко поздоровался Мартынов, войдя в кабинет.

– Здравствуйте, товарищ Мартынов. Присаживайтесь.

Сам Сталин стоял у секретера и что-то изучал в открытой папке. Минут пять длилось молчание. Закрыв папку и убрав ее в один из отделов секретера, Сталин подошел к своему креслу и приказал:

– Докладывайте, товарищ Мартынов. Что за человек этот Демин.

– Он без сомнения наш, возможно бывший. Возможно, действующий сотрудник. Слишком многих знает, и товарища Гоголева и вас.

– Меня? – удивленно приподнял брови Сталин.

– Мы с ним общались несколько часов, в наших разговорах мы несколько раз касались ВАС, в некоторых моментах я ясно понял, что он вас знает лично.

– Вы изучили фотографии?

– Да, я изучил фотографии всех действующих сотрудников, с кем общался Гоголев, также уволенных и арестованных, там его нет. Когда мы прощались, я намеком сказал что если он враг народа, то мы можем простить его.

– А он что?

– Засмеялся, товарищ Сталин.

– Действительно, наш.

– Демин просил передать вам вот этот конверт. Его не вскрывая проверили наши специалисты. Он чистый, по словам Демина, там его удостоверения, по прощупыванию это действительно так.

– Что он сказал, когда передал его, – поинтересовался Сталин, взяв конверт.

– Что это не ответ, а еще вопросы, товарищ Сталин, – четко ответил Мартынов.

– Да? Интересно.

Достав из ящика нож для резки бумаги, Иосиф Виссарионович вскрыл конверт. Из него выпали на стол два красных удостоверения и небольшая белая пластина, заплавленная в какой-то прозрачный материал с зажимом в углу.

– Действительно, появились вопросы, – после минутного изучения произнес Сталин. Больше всего его заинтересовало удостоверение, где четко было написано, что данный сотрудник является прямым порученцем Сталина Иосифа Виссарионовича, и дата выдачи. Август тысяча девятьсот сорок первого года. Переливающаяся разными цветами картинка герба СССР, цветное фото тоже привлекло его внимание.

Сняв трубку телефона, Сталин произнес в микрофон:

– Вызовите ко мне товарища Берию. Срочно.