Аномальная зона

Разведчик увидел троих, шедших неторопливо по едва присыпанной первым снежком тропе. Впереди – молодой, в изодранной гимнастёрке, с кровоподтёками на лице, испуганный, с руками, туго скрученными за спиной верёвкой. За ним, переговариваясь и покуривая, брели двое. Один – в полосатых, будто пижамных штанах и в чёрном ватнике, великоватом ему, явно с чужого плеча. Другой – в полушубке нараспашку, из-под которого виднелась драная матросская тельняшка, в синих офицерских галифе и щеголеватых, с подвёрнутыми голенищами, хромовых сапогах. У обоих на плечах стволами вниз болтались автоматы ППШ.

Пропустив расстрельную команду вперёд, майор покинул укрытие и осторожно, подлаживаясь под их медленный шаг, двинулся следом. Через пару минут, посчитав, что процессия на достаточное расстояние удалилась от посёлка, он вскинул «Винторез», совместил красную точку лазерного прицела с бритым затылком конвойного слева.

– Пф-ф! – пшикнула снабжённая глушителем автоматическая винтовка, и жертва, словно получив крепкую затрещину, молча кувыркнулась с тропинки в кусты.

– Ты чё, Змей, на ровном месте спотыкаешься? – хохотнул приятель и шагнул к упавшему. А потом, почуя неладное, обернулся резко.

– Пф-ф! – плюнул ему в лицо «Винторез», и второй конвоир мешком рухнул на поверженного товарища.

Связанный лейтенант застыл, взирая озадаченно на сражённых врагов. А увидев вооружённого человек в камуфляже, со странным оружием, изумился ещё больше.

– Туда, быстро! – указал ему стволом винтовки на обочину тропы разведчик. – И ни звука, а то пристрелю!

Кивнув послушно, лейтенант шмыгнул в кусты и, обернувшись к спасителю, поблагодарил с чувством:

– Вот спасибо, товарищ… Ещё немного – и кранты. Шлёпнули бы они меня.

Майор, не торопясь освободить от пут пленника, предложил:

– Садись, служивый, вот сюда, покалякаем.

Тот неловко притулился на ствол поваленной сосны. Разведчик присел напротив, приспособив гниловатый пенёк, приказал жёстко:

– Ну-ка, расскажи мне быстро, кто ты и что за дела у вас тут творятся?

Лейтенант многозначительно повёл перетянутыми верёвкой плечами, но, не дождавшись реакции, обречённо вздохнул:

– Я оперуполномоченный, лейтенант, фамилия моя Прохоров. Две недели назад заключённые взбунтовались, нас, охрану, кого убили, кого вместо себя в бараки загнали. А я в погребе у матери прятался. Да вот нашли… Было бы оружие при себе – никогда бы живым им не дался… А вы, товарищ, не знаю вашего звания, кто будете? Неужто с Большой земли?

Игнорируя вопрос, освободитель смотрел на лейтенанта с интересом, как на диковину. Потом приказал:

– Ты вот что, парень, давай-ка всё по порядку. А то не понял я ни хрена. Какие зеки, что здесь за лагерь? Кто вы вообще такие?

Терпеливо выслушав сбивчивый рассказ пленного и кое-что уточнив, разведчик присвистнул озадаченно:

– Ну и дела-а… Сроду бы не поверил, если бы сам не увидел…

Лейтенант, продрогший в одной гимнастерке, босой, поёрзал на промёрзшем стволе, спросил с надеждой:

– Вы меня отпустите?

– Нет, ну надо же! – всё ещё изумлялся майор. – Лагерь! Сталинский! В наши дни! – А потом посмотрел на пленного с сожалением. – Отпустить тебя, парень, я не могу. – Точка лазерного прицела подрагивала мелко меж кустистых бровей лейтенанта, и разведчик вспомнил некстати, как называется у индусов нарисованный в этом месте, на лбу, красный знак – тика. – Ты извини, – сочувственно покачал головой майор, – как говорится, ничего личного. Служба!

«Винторез» опять отрывисто фыркнул. Связанный упал за ствол сосны, и его босые ноги торчали нелепо вверх, смутно белея растопыренными пальцами в сгустившихся сумерках.

Глава восемнадцатая

1

Марципанов как раз докладывал Резаному план переброски группы урок с грузом золота на Большую землю, когда за окнами послышался вдруг нарастающий стрекот вертолётов, захлопали выстрелы.

В кабинет, распахнув с размаху дверь, ворвался зек и, рванув на груди телогрейку, завопил истерично:

– Атас, пацаны! Кажись, менты на каких-то вентиляторах прилетели! С неба, суки, по верёвкам на посёлок сигают!

Резаный, до того по-хозяйски восседавший за столом начальника лагеря, подскочил, заорал на вошедшего:

– Ты чего, чмырь, мне тут лепишь? Какие менты? Какие, в натуре, вентиляторы?

– Вертолёты! – замирая от восторга, подсказал зекам, ни разу не видевшим ранее винтокрылых машин, Эдуард Аркадьевич. Душа его пела: свершилось! Долгожданный час свободы настал!

– Доложи как положено, козёл! – крикнул, брызжа слюной, воровской пахан.

– А я почём знаю, в натуре?! – рвал телогрейку, обнажая голую татуированную грудь, посыльный. – Мне пацаны грят: глянь, чекисты с вентиляторов на сосны валятся! Ну, с этих… У них винт сверху, падла, крутится, а эти… пятнистые, рожи размалёванные, по верёвкам спускаются и пацанов из стволов мочат очередями. Атас, короче, спасайся, кто может!

– А-а! – взвыл Резаный, выхватил из-за голенища сапога обоюдоострую финку и, сжимая её в руках, бросился из кабинета. – Всех запорю, падлы! Урки, ко мне! Вали ментов!