Аномальная зона

– Это вы мне? Что?

Тут же один из стариков шагнул вперёд и наградил его такой затрещиной, что полосатая кепка – новая, сшитая из жёсткой ткани, будто картонная, – слетела с головы журналиста и покатилась по полу.

– Что? Как… как вы смеете?! – задохнулся от негодования Студейкин.

Гнусный старик, скаля в улыбке пеньки гнилых зубов, попросил вдруг вежливо:

– Ты, гражданин, очёчки сними…

– Кто? Я? – бестолково вертел головой ошарашенный журналист. – Да, пожалуйста….

Он сдёрнул с носа очки и тут же получил сокрушительный удар в левый глаз. Рухнув на пол, Александр Яковлевич краем ускользающего сознания успел удивиться тому, что дряхлый на первый взгляд старичок бьёт на редкость крепко, словно профессиональный боксёр.

Очнулся Студейкин, судя по всему, почти сразу, через пару минут. Его подхватили под руки всё те же два старика, поставили на ноги, повернув лицом к сидевшему невозмутимо за столом начальству. Услышал, когда стих звон в ушах, что худой подполковник отчитывает престарелых вохровцев:

– Ты мне подследственного угробишь, Акимыч! Кто тебе приказывал дух из него вышибать? Нам через час Хозяину о результатах дознания докладывать, а ты бьёшь так, будто убить его хочешь!

– Дык… Хилой он больно, товарищ подполковник. Я легонько ему приложил, для острастки, а он сразу с копыт…

– Нет, ты посмотри на них! —развёл руками офицер-аскет, обращаясь к краснолицему соседу. – Вроде учим их на служебной подготовке, инструкции конспектировать заставляем… А что на практике?! На практике – топорная работа, низкий профессионализм. И это наши ветераны, старая, можно сказать, гвардия! О чём гласит инструкция два-ноль-семь-дробь-четырнадцать от тридцать восьмого года? В ней в пункте пятом параграфа восемь прямо о нашем случае сказано: если источник информации, – указал он пальцем на покачивающегося, не пришедшего ещё в себя окончательно журналиста, – находится в ненадлежащей физической форме, имеет явные признаки заболевания, ослаблен и истощён, в скобках – имеет явные признаки беременности, инвалидности, то четвёртая степень допроса применяется к нему с осторожностью. И по возможности грубое механическое воздействие на мягкие ткани туловища заменяется на тактильные раздражения. В скобках – щипки, уколы, прижигание кожных покровов в наиболее чувствительных зонах тела. А именно: на внутренней поверхности плеч, бёдер, в подмышечных впадинах, в области паха и половых органов… А вы будто не советские чекисты, а какие-нибудь буржуазные, западные заплечных дел мастера-костоломы – бабах по голове! А там, между прочим, у диверсанта мозги. А в мозгах – нужная нам информация о его вражеской деятельности!

– Ладно, продолжим, – нетерпеливым жестом прервал его красномордый подполковник. И вперил взгляд прозрачно-голубых, до белесости, глаз в журналиста. – Ну что, гнида? Будем в молчанку играть? Колись, падла, кто тебя послал, с каким заданием, к кому шёл? Имя, фамилия, быстро!

Студейкин молчал и только вертел замороченно головой, трогал заплывший, слезящийся от боли глаз.

– А между тем те, кто тебя послал, – вкрадчиво вступил в разговор худой подполковник, – находятся сейчас в безопасности. Они посылают таких, как ты, на верную смерть. Вы, диверсанты, – чёрная кость, которой им не жалко пожертвовать ради своих империалистических целей. Скажите, ради чего вы готовы отдать свою единственную и неповторимую жизнь? Ради идеи? Так её у вас, буржуазных наймитов, нет. Ради денег? Смешно. На том свете деньги вам не понадобятся…

– П-почему на том свете? – пролепетал, чувствуя, что происходит что-то невозможное, запредельное для его разума, Студейкин. – Это… это недоразумение!

– Увы, – сочувственно кивнул худой офицер. – Тем не менее мы вынуждены будем вас расстрелять.

– Но почему?!

– Потому что народ должен защищаться от таких, как вы, всеми возможными способами! – разом ожесточившись, отчеканил аскет.

– Нет… погодите! – озарило вдруг журналиста. И действительно – это же так очевидно, как он сразу не догадался! – Послушайте! Произошла чудовищная ошибка, – с жаром заговорил он. – Товарищи! Я всё понял! Вы провалились во временную дыру. Лагерь ведь построен в аномальной зоне, и здесь такой феномен вполне вероятен… Ух, здорово! – не смог скрыть он восторга. – Первый достоверный случай переноса во времени целого объекта со всем населением! Господи, никто не поверит!.. Но мы это всерьёз задокументируем… Спокойно, товарищи! – обратился он к своим палачам. – Вы, главное, не волнуйтесь. Щас… Щас мы во всём разберёмся… Какой нынче, по-вашему, год?

Худой подполковник покачал головой, сказал с укоризной соседу:

– Ну вот, пожалуйста! Предупреждал же – по голове не бить! И нате вам – диверсант с катушек съехал… Я буду вынужден доложить обо всём случившемся лично Хозяину.