Аноним

Фрэнк, наконец, убрал руку с горящего лица и неверяще и ликующе вглядывался в любимые глаза:

— Вы не шутите? Меня правда отпустят?

— Да, Фрэнки. Собирайся, — мягко улыбнулся Джерард, отпуская ладонь и аккуратно укладывая её рядом с собой на кровать, словно и не происходило ничего странного. — Я хочу, чтобы ты как следует отдохнул перед финальным действием. Ты заслужил это: выспаться дома на привычной кровати и поесть нормальной, а не приготовленной для послушников, пищи. Уверен, Маргарет посчитает тебя исхудавшим и постарается откормить.

Они улыбнулись друг другу, и уже через полчаса сидели в карете, сонно покачивающейся на пути к поместью. Вещей в аббатство Фрэнк брал совсем немного, и единственное, что завернул с собой сейчас — миниатюрное издание сонетов Шекспира.

Они молчали всю дорогу, изредка кидая друг на друга красноречивые взгляды и неловкие улыбки. Джерард больше не прикасался к Фрэнку так, а сам юноша не смел даже затронуть эту тему. Всё было слишком: непривычно, желанно, необъяснимо. Это слегка пугало его и тут же — заставляло сердце радостно трепетать, заходясь в щебете. Эта сладкая, странная неопределённость была столь необходима, что Фрэнк боялся потревожить её хоть чем-то.

— Устал? — с искренней заботой спросил Джерард, подхватывая покачнувшегося на лестнице поместья Фрэнка под локоть.

— Немного, — выдохнул тот, едва не упав. Ноги не слушались, хотелось перекусить немного и закрыть глаза, чтобы спать, спать, спать…

Джерард довёл его до софы в малой гостиной и усадил с краю, небрежно освободившись от сюртука, кинув его на спинку ближайшего кресла. Дом спал, часы на камине показывали много больше полуночи. Поэтому Джерард, выдохнув короткое: «Подожди недолго, я сейчас вернусь», снова скрылся на лестнице. Фрэнк неспешно скинул плащ, сюртук, жилетку, оставив всё это висеть рядом с одиноким сюртуком наставника, и блаженно вытянул ноги, опираясь на мягкость спинки софы лопатками и чуть съезжая вниз.

Дом. Родной дом. Казалось бы, всего лишь стены, привычные глазу, наблюдаемые изо дня в день. Но чувствовал он себя здесь так спокойно и расслабленно, как никогда не чувствовал за закрытой дверью маленькой кельи в аббатстве. Фрэнк дышал знакомым запахом поместья полной грудью, с удовольствием осознавая, что нервы успокаиваются, и его душа встаёт на место, туда, где и должна быть.

— Смотри, что я нашёл, — Джерард мастерски появился из темноты дверного проёма, шагая тихо-тихо. В его руках красовалась открытая бутылка вина с зажатыми между пальцев бокалами и небольшая тарелка с остатками сладкого пирога. — Как раз, чтобы подкрепиться одному голодному, уставшему мальчику, — он составил находки на низкий столик между софой и креслом и сам присел рядом с Фрэнком. Небрежно и точно разлил вино по бокалам, опустошив сразу полбутылки. — Выпьем, мой необычайно талантливый ученик? За тебя, за твою тонкую и искреннюю игру. Я горжусь тобой, Фрэнки, — с тёплой улыбкой проговорил он, протягивая один из бокалов. Отказываться не было никакого желания.

Они пили и разговаривали о том, что произошло за столь долгое отсутствие Фрэнка в поместье. Джерард рассказывал самые забавные и милые случаи, в которых главной героиней по большей части фигурировала Луиза. Девочка освоилась и оказалась ужасной непоседой, за которой требовался глаз да глаз. Фрэнк улыбался, чувствуя, как вино пьянит и без того уставшую голову, как пустой желудок жадно всасывает его стенками, заставляя щёки алеть, а глаза — слипаться. Он успел съесть лишь кусочек пирога и опустошить бокал чуть больше, чем наполовину, прежде чем уронил голову на плечо наставнику и негромко засопел.

Подождав какое-то время, Джерард повернулся, чтобы прислониться губами к родной макушке. Волосы Фрэнка пахли так удивительно: чем-то давно знакомым и привычным, перемешанным с ароматом храмовых благовоний. Наслаждаясь запахом вдох за вдохом, Джерард прикрыл глаза от удовольствия. Рука сама, не дожидаясь разрешения хозяина, скользнула наверх, чуть запутавшись в прядях волос, убрала их с лица спящего, заправив за ухо. Гладила, то и дело касаясь мочки, и Джерард улыбался оттого, как мирно спящий мальчик чуть вздрагивал каждый раз, когда он притрагивался к ней.

— Душа моя… — прошептал Джерард, теряясь в сладостно-ноющих ощущениях повыше солнечного сплетения, раздирающих его тело, — что же ты делаешь со мной?

Просидев так ещё недолго, он залпом осушил свой бокал, заткнул пробкой горлышко недопитой бутылки и, осторожно высвободившись из-под веса Фрэнка, поднялся на ноги. Затем примерился, уверенно взял потяжелевшего и расслабленного во сне, но всё же слишком худого юношу на руки. Задул огоньки на высоком канделябре и, ориентируясь по приглушённому свету из высоких окон, неторопливо понёс в его покои, чтобы уложить на кровать.

Джерард позволил себе снять с Фрэнка только сапоги и кюлоты, накрыл спящего одеялом и, проведя на прощание кончиками пальцев по скуле, вышел из комнаты. Дверь закрылась, и он с облегчением прислонился спиной к её надёжной поверхности.