Аноним

— Ох, Жерар! Доброго утра, мой милый! Я была так рада, когда сегодня увидела Франсуа! Почему ты не предупредил меня? Я бы устроила что-нибудь особенное к завтраку. Виданное ли дело, провести без нашего мальчика почти неделю! Ты негодник.

Джерард улыбнулся. Эта торопливая манера говорить — когда пронзительно, когда мягко, — умиляла его. Особенно в сочетании с тем, что Маргарет ни на мгновение не прервалась от выполнения своих чрезвычайно важных дел. Конечно, она не была посвящена в подробности их плана. Она знала только, что Фрэнку придётся какое-то время пожить в Аббатстве, собирая важную информацию, не более того.

— Это было спонтанное решение, — улыбнулся Джерард, вспоминая, что именно подтолкнуло к его принятию.

— Конечно-конечно, — пролепетала Маргарет, хитро прищурившись. — Я так и поняла. Когда мыла сегодня бокалы из-под вина. Что-то отмечали, и без нашего с Полем участия? Очень подозрительно…

Неожиданно для самого себя Джерард ощутил такое сладкое и забытое накрепко чувство. На него опустилось смущение, отчего сердце забилось чуть чаще, а щёки затеплели. Будто кто-то ненароком подглядел за его сокровенной тайной. В ней не было постыдности, но она являлась чем-то дорогим, важным, только для личного пользования, чем совершенно не хотелось делиться.

— Ох, Марго, перестань. Ты слишком много выдумываешь от скуки, — он подошёл и ловко схватил пару пирожков, тут же подбрасывая те в воздух и ловя, словно жонглер.

— Господи, Жерар! Только из печи! Горячие! Да что же это такое! — кинув в хозяина полотенцем, она только покачала головой. — Чего тебе неймётся? Завтрак через десять минут. Последнюю партию ставлю и зову всех к столу.

— Я не буду завтракать, милая Марго, — Джерард споро заворачивал добытые пироги в полотенце. — Письмо, что ты принесла. Мне нужно ехать в Париж. И срочно.

— Ох… — только и выдохнула та в ответ. — Всё ясно. Франсуа и Лулу очень расстроятся. Они надеялись провести день с тобой.

— Ничего, если я успею сделать сегодня все дела, завтрашний день мы посвятим обществу друг друга. Так где они? Я бы хотел попрощаться перед тем, как уеду.

— В саду. Поль обрезал розовые кусты, и эти двое непосед вызвались помочь. Только что-то мне подсказывает, что они больше мешают, чем помогают.

И правда, до ушей Джерарда донёсся заливистый смех Луизы и какие-то реплики Фрэнка. Он вышел с кухни и направился в сторону чёрного выхода. Дверь оказалась чуть приоткрыта, а апрельское утро дарило нежное тепло и необъятную солнечность всему миру, точно обнимая его. Оперевшись о косяк, Джерард с лёгкой улыбкой и трепетом наблюдал за тем, как двое детей — такой смелый и решительный в своём намерении поймать Фрэнк и настолько очаровательно убегающая Лулу — играли в салочки меж розовых кустов, периодически задевая стригущего стебли Поля и вызывая у него поток добродушного ворчания.

Раскрасневшиеся, с размётанными волосами и чуть вспотевшими висками, они смотрелись слишком чудесно и гармонично вместе. Как родные. Как брат и сестра. Слишком до того, что у Джерарда тоскливо защемило в груди. Ему нестерпимо захотелось бегать с Фрэнком так же. Только невинности в их играх не было бы ни на грош. Выслеживать, таясь в зелёном лабиринте, прятаться в тени цветущих ветвей, выжидая. А затем нападать, заваливая желанную добычу на свежую изумрудную траву, чтобы одежда пропитывалась прохладной росой насквозь. Прижимать испуганного мальчика лопатками к земле, лишать движения и брать то, для чего всё и затевалось: сладость вишнёвых губ, солёность гибкой шеи, мягкость розовеющих щёк… Неудержимость срывающихся стонов.

Джерард не заметил, как замечтался, теряя драгоценное время. На него совершенно не обращали внимания, и он решил не ломать такую волшебную идиллию. Лулу и правда заскучала в его доме, да и Фрэнку нужно развеяться. Пусть резвятся. Развернувшись, он зашёл внутрь и направился в покои ученика, решив забрать запонки самостоятельно.

Входить в чужую комнату без стука и разрешения было совершенно не в правилах Джерарда Мадьяро, и если бы не его спешка и то, что он пришёл забрать своё, он никогда не пошёл бы на подобное. Чужое пространство было неприкосновенным в этом доме. Ощутив некое благоговение оттого, что нарушал свои же правила, Джерард вошёл внутрь и притворил за собой дверь.