Аноним

Шарлотта закончила свою речь и, взмахнув лёгкими юбками, упорхнула. После неё осталась лишь атмосфера подвижности и жизнелюбия, а также шлейф тонкого запаха Пармских фиалок. Пока Маргарет хлопотала над чашками и заварочным чайником, все молчаливо поглядывали друг на друга, внимая чуть истеричному настроению сборов, витающему в этом доме.

Люциан первым составил им компанию, вернувшись из города. Его нежданной радости не было предела:

— Фрэнк! Друг мой! Как я счастлив повидаться на прощание! — он смял плечи Фрэнка требовательным объятием, получая в ответ не меньшее по силе. — Месье Джерард, Маргарет, Поль, Лулу, — он поклонился всем присутствующим. — Благодарю вас, что приехали проводить нас. Ваша поддержка просто неоценима. Вы не будете против, если я украду Фрэнка ненадолго? — и хотя по потемневшим глазам Джерарда ясно читалось, что он очень даже против подобного, вслух не было произнесено ни слова. И короткий, невозможно горячий взгляд, переворачивающий всё внутри груди, которым одарил его Фрэнк, выходя из залы, стал лучшей наградой за его железную выдержку.

Люциан вывел друга в сад позади поместья, тот самый розовый сад, по которому они проходили, чтобы дойти до одинокого кряжистого дуба с качелями на холме. Сейчас на улице было темно — Шарлотта специально выбрала поздний вечер, чтобы отправиться в путь. Так их кортеж привлечёт меньше внимания, а к утру они уже будут в порту, а там — и на корабле, плывущем в Англию.

В воздухе сладким дурманом стоял густой аромат цветущих роз. В пруду басовито и лениво квакали лягушки, и вечер был тёплым, прекрасным и умиротворяющим, несмотря на царящую в доме суету.

— Вот мы и уезжаем… — неловко начал Люциан, придерживая Фрэнка за руку. Внутри его уже начинала трепетать грусть, потому что, как бы смешно это ни звучало, именно Фрэнк оказался единственным и лучшим его другом за всю пока что недолгую жизнь. Девятнадцать — разве это возраст для молодого человека? О, нет… Это лишь первая ступенька, начало, в котором он расцветает, набирается силы, чтобы вскоре предстать перед всем миром в своей полноценной, зрелой красе.

— Я буду скучать, — с грустью ответил Фрэнк, сильнее сжимая длинные холодные пальцы Люциана. Возможно, сейчас они выглядели слишком близкими, но случайным людям было сложно судить об их отношениях и чувствах друг к другу правильно. Будучи сиротами, во многом зависимыми от своих хозяев и наставников, попавшие каждый в свой дом в детстве и получившие блестящее для своего происхождения образование… Знавшие с ранних лет о грешной и похотливой подноготной человека, эти мальчики словно являлись отражением друг друга: пускай неверным, неточным, будто покрытым рябью по глади озера, но всё же отражением. То, как они были похожи и близки, как помогали друг другу, притягивало их души, словно магнитом.

Возможно, со стороны они выглядели много больше, чем друзьями, но на всей земле не было человека, достойного, чтобы верно судить об этом. Слишком похожая история их связывала, словно нити их судеб пряли из одного клочка грубоватой овечьей шерсти.

— Я буду верить в то, что мы ещё встретимся, — печально проговорил Люциан, и его точёное бледное лицо, освещённое светом с первого этажа поместья, всегда такое собранное и несущее на себе отпечаток светлой скорби, оказалось очень близко к лицу Фрэнка. Его губы накрыли губы друга быстрым и нежным поцелуем-обещанием, поцелуем-просьбой, и оба не почувствовали ничего, кроме тепла от этой невысказанной надежды.

— Мы обязательно встретимся, Люци, — кивнул Фрэнк, надеясь, что он сможет не заплакать. Глаза щипало, и только сейчас он осознал в полной мере, что очень скоро этот дом за их спинами окончательно и бесповоротно опустеет.

Люциан провел пальцами по скуле Фрэнка, едва заметно улыбнувшись:

— Не нужно так печалиться, Фрэнки. Хотя моё сердце сейчас плачет. Всё же, мы живы и здоровы, просто окажемся чуть дальше друг от друга, чем есть сейчас. Но мы будем писать письма и как прежде делиться всем, о чём попросит душа. А потом обязательно встретимся, я верю в это.

— Я знаю, я тоже в это верю, — ответил Фрэнк, и друг, улыбнувшись, пошёл в сторону входа в поместье. — Люци, могу ли я попросить тебя об услуге? — неожиданно для самого себя проговорил Фрэнк.

— Что угодно, друг мой, — Люциан остановился и с интересом посмотрел назад.

— Луиза… она совершенно потеряна в связи с этим переездом. Присмотри за ней, пожалуйста, я знаю, сколь внимательным и заботливым ты можешь быть. Не дай ей чувствовать себя ненужной и забытой.