Аноним

Остановившись посередине открытого пространства, цыганка обернулась и, хитро подмигнув, начала двигаться вокруг него, явно посвящая все свои действия избраннику. Её маленькая изящная масочка почти не скрывала лица, больше являясь данью правилам бала. Она встала к нему спиной и вдруг пламенно прижалась к груди юноши всем телом, горячо покачиваясь и скользя своей стройной фигуркой из стороны в сторону, поддаваясь вязкой, тягучей мелодии скрипок. Фрэнк, следуя порыву, положил свои руки на её тонкую талию, стараясь удержать от падения, потому что танцовщица закрыла глаза и, кажется, впала в транс.

Музыка вышла на новый виток, и страстные переливы гитары подключились к пассажам скрипок. Цыганка стиснула свои прохладные ладошки на его кисти и настойчиво потянула вверх, отчего Фрэнк проскользил по всему лифу её атласного платья, вдруг понимая, что девушка властно оставила его пальцы на своих грудях, не стеснённых ничем под тканью, нежных и мягких, с выпуклостями крупных твёрдых сосков.

Это было так неожиданно, что Фрэнк совершенно забыл, где находится, и что на них сейчас обращены все взгляды и внимание. А цыганка, меж тем, продолжала использовать его тело в своём жарком танце, откидывая голову назад, а руки поднимая вверх, над головой, в экспрессивном жесте, отчего множество тонких медных браслетов на запястьях с лязгом бросились вниз, собираясь у локтей.

Фрэнк настолько поддался музыке и разыгрываемому для него представлению, что даже почувствовал тёплую пульсацию возбуждения внизу живота, когда цыганка, ни на миг не отстраняясь от него, скользящими и потирающимися движениями стала опускаться вниз, пока её затылок не оказался напротив его реагирующего паха и не сделал там несколько возбуждающих движений. Фрэнк закрыл глаза от полноты ощущений и запустил пальцы в волосы девушки, мечтая оставить её голову внизу ещё хоть на пару мгновений.

Но цыганка вырвалась и, отскочив от него на шаг, продолжила ломать своё тело в диких, страстных движениях, следуя заходящейся в воплях экстаза музыке. Она схватила оставленный ранее на полу бубен и, постукивая им по своим бёдрам, начала покачиваться из стороны в сторону, призывно глядя на Фрэнка, глубоко приседая между каждыми движениями. Она была похожа на дикую раненую птицу, пытающуюся увести хищника от своего гнезда.

Фрэнк тонул в чёрных глазах, как вдруг связь прервалась — цыганка крутанулась вокруг себя, продолжая наращивать скорость, и её длинные чёрно-красные юбки огромным облаком атласных бабочек взмыли в воздух, заключая девушку в свои объятия. Она вертелась вокруг себя, как заведённая, и только браслеты и бубен, поднятый высоко над головой, издавали ощутимый мелодичный звон.

Неожиданно музыка оборвалась, и танцовщица рухнула вниз, на колени, экспрессивно прогибаясь назад и касаясь затылком деревянного паркета, широко раскинув руки в стороны… Её грудь тяжело и быстро вздымалась, щёки выглядели разгорячёнными и от этого ещё более алыми, бисеринки пота покрывали открытый лоб и, собираясь в юркие капли, скатывались к вискам. Фрэнк наблюдал за ней неотрывно, порой забывая вдохнуть.

После бесконечного мгновения тишины контрабас затянул новую гипнотизирующую мелодию. Она переворачивала всё внутри, будто заставляя органы меняться местами, по спине пробежали, одна за одной, волны мурашек. Танцовщица стала оживать, медленно поднимая плечи с пола, поводя ими из стороны в сторону, и если в одной её руке был бубен, то в другой тускло мерцал непонятно откуда взявшийся кинжал.

К мелодии уже присоединились тоскливо плачущие скрипки, тонущие в переливах гитары так же, как Фрэнк тонул сейчас в горящих углях глаз цыганки, она двигалась плавно и чувственно, точно кобра в трансе, не сводя с него томного умоляющего взгляда.

Весь её вид кричал: «Позволь мне жить, люби меня, не отпускай, не давай мне умереть…» — и зачарованный Фрэнк был готов кинуться к ней, чтобы отвести руку, но вот музыка достигла своей кульминации, кинжал резко взлетел и с последним оборванным стоном струнных быстрым росчерком вонзился в грудь девушки.

Фрэнк в ужасе охнул, по залу в тишине пронеслись сдавленные вздохи и шёпот, но никто не пошевелился, боясь ступить внутрь словно заколдованного круга, где у его ног лежала мёртвая танцовщица.

Шелест слов стих, и давящая тишина повисла над залом.

Фрэнк, приходя в себя, кинулся к ней и упал на колени, пододвигаясь ближе к недвижному телу, как вдруг понял — нет ни капли крови, а рукоять бутафорского кинжала торчит, зажатая между рукой и грудью.

— О, Господи Всемилостивый, — выдохнул он, склоняясь к ней ещё ниже, — как же вы меня напугали!

Губы девушки медленно расползлись в улыбке, она открыла глаза и хитро посмотрела на своего спасителя:

— А вы так беспечно доверялись всему, что вокруг вас происходит, — сказала она негромким, но довольно глубоким бархатным голосом. — Разве не в этом заслуга лицедея?

Она изъяснялась довольно странно по-французски, с сильным интересным акцентом, что не только не портило её речь, но и добавляло шарма и очарования.