Анонимные грешники (ЛП)

Он откидывается на спинку стула, торжествующая усмешка кривит его губы. Он получил от меня именно то, чего хотел — реакцию. Но мне всё равно, мой разум лихорадочно работает, пытаясь сообразить, как в Бухте Дьявола могут быть пёстрые голуби. Порода, изображенная на фотографии, обитает в Южной Австралии и Полинезии, регионах с влажным климатом. Но с другой стороны, я также знаю, что их можно найти во вторичных лесах — лесных массивах, которые вновь заросли после заготовки древесины. Я знаю район, о котором он говорит, и помню, как мой отец рассказывал мне, что раньше здесь была бревенчатая ферма, задолго до того, как Висконти переехали в Бухту и превратили её в ответ Тихоокеанскому Северо-Западу в Вегас. И плюс мангровые заросли в пещерах ближе к Дьявольской Лощине…

— Не-а.

Я поднимаю глаза.

— Что?

Данте бросает на меня скучающий взгляд.

— Нет, я не буду связываться со службой охраны рыб и дикой природой. Они — кучка обнимающихся с деревьями хиппи, таких же, как ты…

— Ты это же не серьёзно?

— Ты и так достаточно вмешалась в наши строительные планы, тебе не кажется? Если бы это зависело от тебя, всё Побережье Дьявола превратилось бы в чертово болото.

Прежде чем я успеваю что-то сказать в ответ, со стороны патио доносится громкий треск. Данте вскакивает на ноги, его рука нащупывает пистолет, заткнутый за пояс. Амелия вскрикивает и хватает мужа за руку. На дальнем конце стола Виттория громко вздыхает, затем возвращается к своему телефону.

Французские двери распахиваются, и в них неторопливо входит Тор, рука его спутницы закинута ему на плечи. Она хихикает, покачиваясь на каблуках, её глаза полуприкрыты.

Альберто что-то бормочет себе под нос по-итальянски.

— Приношу свои извинения, — говорит Тор сквозь смешок. — Скайлер упала. Она говорит, что её каблук зацепился за планки патио, — говорит он, проводя губами по её волосам, — но я говорю, что она выпила слишком много грязного мартини.

Хихикая, Скайлер, пошатываясь, уходит в сторону ванной, а Тор опускается обратно на своё место.

— Скайлер, — мрачно бормочет Данте в свой бокал. — Gesu Cristo. Это самое стриптизёрское имя, которое я когда-либо слышал, — он бросает взгляд на двери. — Она уже три раза успела сходить в туалет, а мы ещё даже не съели наши закуски.

— Она, наверное, нервничает из-за того, что на свидании с таким сердцеедом, — парирует Тор, подмигивая мне.

Единственное, что делает Тора немного менее невыносимым, чем Данте — это то, что, по крайней мере, он включает меня в свои шутки, даже когда я не являюсь их главным героем.

— Скорее, она пытается прикинуть, сколько порошка ей удастся насыпать в нос, прежде чем подадут крабовые котлеты. Надеюсь, она знает, что ты смешиваешь свой кокаин с лошадиным транквилизатором, потому что я не собираюсь выносить её тело из гостевой ванной.

Тор ударяет кулаком по столу, на его лице вспыхивает гнев.

— Пошел нахуй. Мой кокаин чище, чем история браузера монахини.

— Basta, — шипит Альберто. Его голос низкий и спокойный, но он прорезает атмосферу в столовой, как горячий нож масло. Его рука возвращается к моему бедру, и от тепла его ладони моя свежая рана начинает гореть. — С меня хватит. Эта семья не может пережить ни одного чертового ужина без споров. Если бы ваша мать всё ещё была здесь…

— Если бы наша мать всё ещё была здесь, напротив меня не сидела бы охотница на Капо.

Повисла тишина.

Тор издает тихий свист. Пальцы Амелии нежно касаются моего предплечья, и Альберто стонет.

Мне следует пригубить вина, пригладить волосы и пропустить этот комментарий мимо ушей. Но быть такой девушкой мне даётся нелегко.

— Охотница на Капо? — мой взгляд перебегает к ножу для стейка, затем к хмурому лицу Данте. — Что это значит? — спрашиваю я.

Донателло с тяжелым стуком бросает свои папки на стол.

— Данте, не надо…

— Это значит, что ты выходишь замуж за моего отца, потому что это твоя единственная надежда выбраться из твоего деревенского городка. В Дьявольской Яме полно таких девушек, как ты, — выплевывает он, тыча большим пальцем в сторону холла. — Держу пари, шлюха Тора из тех же трущоб, что и ты, — опершись локтями на стол, он сокращает расстояние между нами. То, как в его глазах пляшет неприкрытая ненависть, одновременно пугает меня и захватывает. — Вы все, твою мать, одинаковые. Сиськи больше, чем твой IQ, и улыбка такая же фальшивая. Знаешь, что я нахожу забавным? Ты никогда в своей жизни не нарушала закон, но ты счастлива смотреть в другую сторону и раздвигать ноги, пока твоя банковская карта не имеет лимита, верно?

— Данте, — рычит Альберто. — Если ты скажешь ещё хоть слово, я…

— Ты сделаешь что? — кисло говорит Данте, не сводя с меня глаз. — Найдешь кого-нибудь другого, кто будет делать за тебя твою работу?

Альберто вскакивает на ноги, и Данте следует его примеру, поравнявшись с ним.