Анонимные грешники (ЛП)

— Но я не ненавижу тебя.

Мой пульс бьется как барабан, и я прислоняюсь к холодному окну в попытке остыть. Пока мы огибаем холм, я наслаждаюсь слишком знакомым запахом машины, коктейль из лосьона после бритья и кожи, это, безусловно, он. Я вдыхаю все это, кайфуя, как от наркотика.

Мы поднимаемся на вершину холма, и я с удивлением вижу, что в доме так же оживленно, как и в особняке в Бухте, но сегодня здесь определенно не планируется свадьба.

Или я ошибаюсь?

Несмотря на неизвестное потрескивание в воздухе, похожее на статические разряды, в моем сердце мерцает надежда. Но когда я бросаю взгляд на Анджело, он кивает здоровенным мужчинам, выходящим из дома.

— Люди Габа. Они пробудут здесь некоторое время, по крайней мере, пока мы во всем не разберемся. Хорошо?

— Хорошо.

— Габ позаботится о твоей безопасности. Мне нужно, чтобы ты делала все, что он говорит, пока я не вернусь.

Я резко оборачиваюсь.

— Вернешься? Куда ты?

Выражение его лица мрачнеет.

— Сказать Альберто, чтобы он не ждал, что ты сегодня пойдешь к алтарю.

Ужас закрадывается в мою грудь.

— Нет, — бормочу я, накрывая его руку своей. — Останься со мной. Хотя бы, на сегодня? Он скоро сам все поймет.

Его ухмылка холодная, расчетливая. Порочная. Самая темная часть меня хочет зажать ему рот и вдохнуть все это.

— Это не единственное, что мне нужно ему сказать, малышка.

При мысли о том, что Анджело войдет в особняк в Бухте и объявит, что он украл меня и хочет вернуть Дьявольскую Яму, у меня сводит живот.

— Разве тебе не следует взять Габа с собой? Просто на всякий случай?

Раздражение искажает его черты.

— На случай чего? Ты думаешь, я не справлюсь с этим?

Я знаю, что он справится с этим. Возможно, Анджело последние девять лет шел по правильному пути, но я никогда не встречала человека страшнее его. В нем царит тихий ужас, он исходит от него, как звуковой сигнал, когда он входит в комнату, и от этого воздух молниеносно меняется.

Он был воспитан как мужчина мафии, но ему было суждено стать королем.

— Поцелуй меня.

Его взгляд инстинктивно опускается к моим губам.

— Что?

— Мне всегда было интересно, каково это — целовать тебя, с тех самых пор, как ты пришел на тот первый ужин в пятницу вечером. Так что поцелуй меня перед уходом, потому что, если с тобой что-нибудь случится, я, по крайней мере, буду знать, — я сглатываю. Ерзая на своем месте. — Я узнаю, каково это — целоваться с Анджело Висконти.

Тишина тяжелая, и длится она несколько мучительных секунд.

Все ещё держа одну руку на руле, он наклоняется вперед. Одурманивает меня более концентрированной версией его запаха. Мое сердце замирает, когда его губы касаются моих, когда его щетина касается моего подбородка.

Но потом он делает паузу.

— Если я поцелую тебя, это будет означать, что я не уверен, смогу ли вернуться к тебе, — он прикусывает мою нижнюю губу, вызывая у меня жалобный стон. — А я чертовски уверен, что вернусь, Сорока.

Он пристально наблюдает за мной, пока я неохотно выхожу из машины. Габ шагает по гравию и останавливается рядом со мной.

Анджело приветствует своего брата с суровым выражением лица.

— Присмотри за моей девочкой вместо меня.

— Да, босс.

Его взгляд перемещается на мой.

— Подойди сюда.

Сглотнув, я делаю шаг к машине и хватаюсь руками за оконную раму. Он проводит рукой по волосам.

— Когда я вернусь, тебе лучше снять это гребаное платье, иначе я разорву его в хлам.

Задыхаясь от яда, сквозившего в его тоне, у меня хватает ума только на то, чтобы глупо кивнуть.

Его голос и выражение лица смягчаются.

— Хорошая девочка.

Мы с Габом стоим плечом к плечу и смотрим, как Aston Martin Анджело исчезает за холмом, унося с собой частичку меня.

Он ерзает рядом со мной.

— Какая жалость.

Я поворачиваюсь.

— Что именно?

— Я с нетерпением ждал твоего звонка. Я всегда терпеть не мог дядю Альберто.

Глава двадцать третья

У меня в бардачке лежит конверт, пистолет засунут за пояс, а под задницей только что зажженный фейерверк.

Это гребаное свадебное платье. Мне хотелось сорвать его с ее тела и запихнуть Большому Алу в глотку, пока он не подавится им. Ее вид в нем кажется достаточной причиной, чтобы начать войну, но, конечно, это было бы мелочно.

Капо не могут быть мелочными. Они также не могут быть импульсивными, вот почему мне потребовалась целая неделя, чтобы привести себя в порядок.

Из меня вырывается пламя, когда я заезжаю через ворота особняка в Бухте. Это будет последний раз, когда они останутся открытыми для меня, это уж точно.

Подъезжая к краю подъездной дорожки, я глушу двигатель и смотрю на дом. Я играл в прятки в его самых темных уголках, проплыл миллион кругов в его бассейне. Люди внутри него — семья, и я собираюсь разорвать эту связь самыми острыми ножницами.