Анонимные грешники (ЛП)

Палец скользит внутрь меня, большой и грубий. Я задавалась вопросом, каков он внутри меня с тех пор, как представила, как он ласкает меня в море, и мое воображение и близко не приблизилось к реальности. Я прижимаюсь к нему, отчаянно желая большей длины и обхвата, но его хватка на моем бедре подобна тискам. Я прижата к мраморной стойке, и у меня нет выбора, кроме как откинуться назад, отдавшись на его милость.

Он не торопится, вводя в меня палец и вынимая его из меня. Затем он вставляет ещё один и посасывает мой клитор. Ощущение его бороды, задевающей меня там, внизу, заставляет меня чувствовать, что я вот-вот кончу. Давление все нарастает и нарастает в нижней части моего тела, пока я не превращаюсь в хнычущее, дрожащее месиво. Огонь к его льду, безумие к его спокойствию. Так много давления, так много электричества. Это кажется опасным, и странная часть меня чувствует панику, подавленность, как будто мне нужно нажать на паузу и перевести дыхание.

Но когда давление в моем клиторе взрывается подобно бушующему аду, все мои колебания рассеиваются облаками дыма и пыли.

Я таю на кухонном острове, как подогретое масло, изо всех сил пытаясь отдышаться. Между моих бедер Анджело медленно вытаскивает свой палец и прокладывает пальцем влажную, неряшливую дорожку вниз по моей киске, а затем целует по той же дорожке.

Несмотря на то, что я чувствую себя незащищенной и уязвимой, я лежу на кухонном столе совершенно голая, в то время как он даже не снял галстук, во имя святого фламинго, тишина, наполняющая воздух, приятна. Здесь царит спокойствие, похожее на покой, который наступает после сильного шторма.

Анджело поднимается с колен и кладет руки по обе стороны от меня. Он смотрит вниз с чем-то похожим на восхищение, удобно расположившимся на его лице. Кончик его шелкового галстука опускается между моих грудей.

— Ты на вкус даже лучше, чем я себе представлял, — зачарованно бормочет он, убирая выбившийся локон с моей щеки. Он наклоняет голову, на его губах пляшет ухмылка. — Развязывание войны с моей семьей стоило только одного этого.

Его взгляд опускается на мою вздымающуюся грудь, которая поднимается и опускается. Он недоверчиво качает головой, бормочет ругательство себе под нос, а затем широкими шагами выходит из кухни.

Я сажусь и обхватываю себя руками, чувствуя себя неловко. Куда он делся? Он вернется? И есть ли, э-э, ещё мужчины, которые шныряют по дому? Эта мысль вызывает у меня панику, и мой взгляд устремляется к моим трусикам, валяющимся на полу. Как раз в тот момент, когда я спрыгиваю с острова, чтобы надеть их обратно, чтобы вернуть себе хоть какую-то толику скромности, Анджело возвращается на кухню с банным полотенцем в руке.

Он протягивает его мне.

— Иди сюда.

Я подхожу к нему, и он ловит меня, заворачивая в мягкую ткань и притягивая к себе в тепло.

— Я подготовил тебе ванную, — бормочет он мне в макушку.

Я замираю.

— Зачем?

Горячий порыв ветра обдувает мою кожу головы.

— Ты бы предпочла принять душ?

— Н-нет, я просто…

— Тогда цыть, — рычит он, низко и страстно, подчеркивая это покусыванием моего уха.

Он ведет меня в ванную и прислоняется к дверному проему, глядя на меня с легким удивлением, пока я осматриваюсь. Пузырьки переливаются по ванне с откидным верхом, а свечи отбрасывают на стены мерцающие оранжевые тени.

Эмоции сдавливают мне горло, и я стискиваю челюсти, чтобы они не сорвались с моих губ. Вместо этого я втягиваю воздух и прислоняюсь к ванне.

— Спасибо тебе, Анджело.

— Ммм.

— Ты собираешься присоединиться ко мне?

Он прикусывает нижнюю губу, затем его взгляд устремляется к окну.

— Хотел бы я, Сорока. Но мне нужно кое-что сделать, — он дергает подбородком в сторону полотенца, обернутого вокруг меня. — Но я посмотрю, как ты войдешь.

Я издаю смешок, мои щеки пылают. Но тяжесть его похотливого взгляда на моей коже ощущается так восхитительно, что я нерешительно сбрасываю полотенце, делая вид, что наклоняюсь, когда залезаю в ванну.

У него вырывается гортанный стон. Он разглаживает свой галстук.

— Я придерживаюсь того, что сказал, — бормочет он.

— И чего же? — я хриплю в ответ, погружаясь в тепло ванны.

— Ты стоишь того, чтобы начать войну.

Подмигнув мне, он захлопывает дверь, и я слышу, как его шаги затихают с другой стороны. Я вздыхаю, расправляю плечи и расслабляюсь под пузырьками.

Святой ворон. Это безумие, как быстро меняется жизнь. Только этим утром я была одержима жаждой мести, готовая в отчаянии сбросить Альберто со скалы. На мгновение мое сердце бьется с удвоенной силой — интересно, что он сейчас делает? Что сказал или сделал Анджело, чтобы заставить его так легко отпустить меня? Он отсутствовал меньше часа и вернулся без единой царапины на теле.

Он либо самый приятный собеседник, либо самый страшный человек на свете.

Я полностью погружаюсь в себя, не в силах сдержать мрачную улыбку, появляющуюся на моих губах.

Мне нравится идея последнего. Это меня возбуждает.