Анонимные грешники (ЛП)

Я хватаюсь за края стойки и выгибаю бедра, мое тело умоляет приблизиться к нему. Его эрекция давит на внутреннюю сторону моего бедра, заставляя мои веки трепетать. Он так близко, но недостаточно. Меня тошнит от его поддразниваний, это все, что я когда-либо знала с ним. Прикосновение кожи к моему заду, его горячее дыхание в восхитительной близости от моего клитора. Никогда не прикасаясь, никогда не чувствуя. Не по-настоящему. Поэтому я сдвигаюсь вперед на дюйм, пока его выпуклость не оказывается именно там, где мне нужно, прижимаясь к влажному пятну на моих трусиках. Внезапно его руки крепче обхватывают меня за талию, удерживая на месте. Мы встречаемся взглядами, его глаза темнеют от раздражения, и именно в этот момент я понимаю, что он хочет, чтобы все было, как он скажет. Я тоже.

Его взгляд опускается на мою грудь, заставляя меня вздрогнуть.

— Сними это.

— Ты сними, — огрызаюсь я в ответ, просто чтобы не быть мелочной. Несмотря на все, что он для меня сделал, какая-то часть меня все ещё испытывает горечь из-за того, что он ушел, не сказав ни слова. Он не может просто ворваться в мою жизнь и потребовать, чтобы я разделась для него.

Его взгляд сужается. Я вздрагиваю, когда он делает шаг назад. Мои пальцы дергаются, чтобы зацепиться за петлю его ремня и притянуть его обратно ко мне. Но он выдвигает ящик стола и возвращается с кухонными ножницами и безумным выражением в глазах.

Прежде чем с моих губ срывается вздох, он оттягивает ткань и проводит ножницами по середине свитера, от подола до выреза. Он спадает мне на плечи и падает на островок позади меня.

Я смотрю на него в шоке, новый, неистовый пульс учащается в моем клиторе.

— Мне нравился этот свитер.

— Ты можешь забрать все мои свитера.

Его пристальный взгляд наэлектризовывает низ моего живот и ложбинку между грудями, когда он исследует каждый дюйм моей обнаженной кожи. На мне только белые стринги и лифчик в тон, и, не раздумывая, я расстегиваю его и позволяю ему упасть на пол.

Его лицо остается безучастным, но то, как его руки сжимаются в кулаки, дает мне небольшое представление о том, о чем он думает. Он облизывает губы и тянется за своим виски. Делает большой, медленный глоток, все ещё разглядывая мое тело поверх ободка.

Я чувствую себя опьяненной его вниманием, и это самый захватывающий трепет, который я когда-либо испытывала. Лучше, чем любой грех, который я когда-либо совершала, лучше, чем стоять на краю обрыва.

Он делает шаг вперед, хватает меня за подбородок и наклоняет мое лицо к своему.

— Раздвинь для меня ноги, — его команда черствая и грубая, скребущая по моему позвоночнику, как наждачная бумага.

Но я знаю, что происходит, когда я не подчиняюсь.

Я раздвигаю бедра, и его руки прокладывают неровную дорожку вверх к моей киске, где кружево моих трусиков соприкасается с внутренней стороной бедра. Он крепко сжимает меня там, его кончики пальцев исчезают в моей плоти. Вот же лебедь. Напряжение ощутимо, и я приподнимаюсь на локтях, чтобы погреться под его лучами. Его грубая подушечка большого пальца находит мой клитор сквозь кружево, и он проводит по нему, посылая электрический разряд по моим венам. Мой стон переходит в шепот, когда его горячий рот захватывает мою грудь, его язык твердый и влажный, когда он проводит по соску.

Святой ворон. Я никогда не чувствовала себя такой возбуждённой, такой чертовски живой. Такой свободной. Меня не волнует, что звуки, вырывающиеся из моего горла, неловко гортанные, меня не волнует ничего, кроме ощущения его на мне. С низким рычанием он цепляет мои стринги и стягивает их с моих бедер, как будто вид этого выводит его из себя. Я раздвигаю ноги ещё шире, холодный воздух касается моих губ, напоминая мне, какая я мокрая.

Он дышит долго и тяжело. Когда он ругается, это вырывается тянущим, сдавленным хрипом, который отдается у меня глубоко внутри. Он снова кладет руки мне на бедра, притягивает меня ближе и опускается на колени. Мое сердце замирает в предвкушении, но мне не приходится долго ждать, пока его горячий, твердый язык не встретится с моим клитором. Я вздрагиваю, адреналин волной прокатывается по мне. Мои мышцы сжимаются с каждым медленным, мягким облизыванием, которые он проводит от моего входа к клитору.

— Хорошая девочка, — рычит он мне в губы, когда я хватаю его за волосы.

Хорошая девочка. То, что он сейчас делает со мной, резко контрастирует с прочным ремнем на его поясе, это скорее награда, чем наказание. Но если это то, что достается хорошим девочкам, то, возможно, я больше не буду плохой.

Жесткий, сердитый шлепок по моей киске немедленно развеивает эту мысль. Святой ворон. Жжение бурлит в моей крови, как встряхнутое шампанское. Может быть, я могу быть и той, и другой.

Господи, я буду такой, какой хочет меня видеть Анджело Висконти.