Анонимный заказчик

- По кличке? - брови у Бориса Дмитриевича поползли вверх, и Корнилов впервые за время разговора увидел, что глаза у него ожили. В них появился огонек интереса. - Он что же, уголовник?

- Недавно вышел из заключения.

Осокин некоторое время сидел молча, сосредоточенно обдумывал услышанное. "Уж не надеется ли он, что за уголовника ему могут смягчить наказание? - подумал Корнилов. - А что скажет, когда узнает, что тело еще не найдено?! Да-а, юридический казус... Но скрывать от него мы ничего не имеем права".

- А у погибшего есть родители? - спросил наконец Осокин.

- Нет, Борис Дмитриевич. И детей тоже нет. Так что гражданского иска к вам не последует. И есть еще одно обстоятельство, о котором я должен поставить вас в известность: тело сбитого вами Котлукова пока еще не найдено.

- То есть как это "не найдено"?

- Когда приехала милиция и "скорая помощь", вызванная Колокольниковым, тела уже не было.

- Значит, он остался жив?! - В голосе Осокина смешались удивление и надежда.

- Колокольников, тот дачник, что наткнулся на тело, дал показания, что человек был мертв. Мы проверили все больницы и поликлиники. Никаких следов.

- Но куда-то он ведь делся?

- У нас есть предположение, - сказал Корнилов, - но это пока только предположение. Служебная версия.

- Так... - Борис Дмитриевич закрыл лицо ладонями и опять долго молчал, а когда отнял ладони, Корнилов поразился перемене, произошедшей с Осокиным. Перед ним был энергичный мужчина с пытливыми, требовательными глазами, и даже его плохо выбритые щеки уже не казались плохо выбритыми, а просто чуть отливали синевой.

- Та-а-к, - повторил Борис Дмитриевич, и в его голосе к горьким ноткам прибавились нотки плохо скрываемого возмущения. - Значит, весь этот сыр-бор из-за какого-то уголовника?! Допросы, психологический нажим...

- Какой же психологический нажим, товарищ Осокин? - спросил Корнилов, дивясь метаморфозе, только что совершившейся у него на глазах.

- Вы что же, не считаете психологическим нажимом ваше требование повторить мой маршрут?

- Все наши действия проводились в строгом соответствии с законом, очень спокойно сказал Корнилов, опасаясь, что выход из состояния апатии может вылиться у Осокина в истерику. Но Осокин его не слушал. Горько поджав губы, он продолжал:

- Боже мой, весь сыр-бор из-за уголовника! Уголовника который к тому же исчез! Товарищ Корнилов, вы понимаете, сколько нам пришлось пережить за эти дни? И мне, и жене с дочерью...

- Понимаю, - кивнул Корнилов. - Каждый на вашем месте чувствовал бы то же. Каждый честный человек.

Осокин метнул на него злой взгляд и тут же отвел глаза.

- И что, собственно, изменилось, Борис Дмитриевич? Почему вы так разволновались, узнав, что потерпевший - бывший уголовник? Преступление-то вы совершили.

- Преступление? Это еще надо доказать! Произошел несчастный случай. Где у вас доказательства, что человек умер? Погиб?

- Преступление уже в том, что, сбив человека, вы оставили его без помощи. Скрылись. Милиция потратила много времени и сил, чтобы разыскать вас. И вы сами признали это.

- Нет, я просто не в силах вас понять! - вскричал Осокин, глядя куда-то поверх головы Корнилова. Фраза прозвучала у него так патетически, так ненатурально, что Корнилов не сдержался и усмехнулся. Но Борис Дмитриевич не заметил его усмешки. Он уже видел и слышал только себя одного. - Я не могу понять того, что милиция, как вы говорите, тратит силы и время ради какого-то уголовника! Допросы, горы исписанной бумаги - и ради чего? - Он помолчал, смешно сложив губы в трубочку, а потом спокойно сказал, покачав головой: - Я отказываюсь от своих показаний. Отказываюсь от своего признания. И никакой суд не вынесет человеку приговор, если нет жертвы. А ее нет. Нет вашего уголовника. - Он даже повеселел и смотрел теперь на Корнилова с каким-то петушиным вызовом.

- Скажете, что вас насильно заставили подписать все это? - Корнилов положил руку на протоколы. - У нас есть магнитная лента допроса. А может быть, вы, умный, интеллигентный человек, заявите, что вас били в милиции? Некоторые забубенные рецидивисты идут и на такую чудовищную ложь. Но ведь судят не на основании заявлений, а на основании доказательств. А доказательства у нас есть. Отпечатки пальцев сбитого вами Льва Котлукова на лобовом стекле ваших "Жигулей"...

- У вас нет самого Льва, - с торжеством сказал Борис Дмитриевич. Этот Лев посчитал за лучшее где-нибудь отлежаться, чем попадать в руки милиции. Даже в качестве жертвы несчастного случая.

- Мы его найдем, - пообещал Корнилов. - Найдем его труп.

- Желаю успеха. А теперь, я надеюсь, вы не будете меня задерживать? Осокин встал.

- До суда мерой пресечения в отношении вас следователь избрал подписку о невыезде, - сказал Игорь Васильевич. - Такую подписку вы дали еще раньше... Так что задерживать вас у меня оснований нет.

- Значит, до суда? Если суд состоится. Только я еще со школьной скамьи помню - у нашей Фемиды повязки на глазах нет! Она с открытыми глазами судит. - Осокин поклонился, молча взял подписанный Корниловым пропуск и вышел, забыв притворить за собой дверь.