Анонс для киллера

— А потом, уже когда перестройка началась, при институте СП открылось, ты, наверное, не помнишь, но это совместные с иностранцами предприятия так назывались, очень модно было. Чурбаков тут как тут был. И за границу ездил, и какие-то контракты заключал, и должность себе определил. А когда время прошло, стали выяснять, как там совместное предприятие работает, чем занимается. Выяснилось, что абсолютно ничем. В самом начале его деятельности НИИ по какой-то липовой программе передал иностранцам новейшие разработки и ни копейки за это не получил, вот и вся деятельность. А Чурбаков в это самое время себе двухэтажную дачу из кирпича выстроил. По чистому совпадению, — полная ядовитого сарказма, делилась честная пенсионерка Анна Ивановна. — Вот как! Стали проверку проводить этого СП, несколько человек уволили, а с Чурбакова как с гуся вода. Он, оказывается, лично, никаких бумажек, кроме поздравительных открыток, не подписывал. Тут на него один из бывших коллег страшно взъелся и решил поквитаться, материалы какие-то собирал, доказательства, к директору ходил, а ничего хорошего из этого не вышло. Чурбакова в результате замом по науке назначили, потому что тогда у директора дочь институт оканчивала, и очень он хотел ее за границу отправить учиться, а Чурбаков тогда на химфаке по совместительству лекции читал и хорошо с деканом знаком был. Вот все и решилось.

— Понятно. Мужик неглупый, оборотистый и ловкий, — подвела черту Женя. — И с поста зама по науке уходить не хочет.

— Вот, вот, — согласилась бабуля.

— Да. Вопрос только в том, пошел бы он на такие радикальные меры, как убийство? Это вам не чужие семейные дрязги разводить. Тут дело подсудное.

— Правильно. Поэтому послушай, деточка, что я тебе скажу, — уже совсем другим тоном, тяжело вздохнув, проговорила Анна Ивановна. — Когда-то давно, еще в восьмидесятых, сотрудникам НИИ давали участки в садоводстве, многие до сих пор там дачи имеют, и особняк Чурбакова там же стоит. Место хорошее, от города недалеко, обжитое, сосновые боры рядом, до озера недалеко. У Людмилы Петровны тоже там дача, правда, маленькая, но аккуратная. У нее муж рукастый, все сам делает, — тихим, по-старчески неторопливым голосом рассказывала бабушка. — Участки у всех по шесть соток были, только домишко маленький построить и пару грядок разбить. А после перестройки некоторые стали у соседей участки выкупать, расширяться. Вот и Чурбаков, когда свой дворец строить задумал, решил своих соседей потеснить. Правда, первыми ему идею сами соседи подкинули, они уже старые стали, дача им была не нужна, а сын у них новым русским стал, он себе в Испании дом купил. Вот они и предложили. Но что такое двенадцать соток под большой дом? Он стал другим соседям предлагать участок выкупить и деньги даже хорошие давал. Но никто не соглашался. Не хотелось людям с насиженного места трогаться. Кому место нравилось, кто хлопот не хотел. В общем, не договорился. А один из соседей уже пожилой был, пенсионер, тоже институтский, одинокий, жена умерла, а дочь то ли в Риге, то ли в Нарве с мужем жила, приезжала редко. Может, раз в год. Вот он к этому пенсионеру и пристал. Давай я тебе взамен дом ближе к дочери куплю или квартиру в Нарве. Тот ни в какую. А он на даче на этой чуть не до самой зимы жил, и вот уже в ноябре, кажется, когда поселок опустел совсем, пожар случился, и дедок этот сгорел вместе с домом. — Анна Ивановна сделала многозначительную паузу. — Потом дочь приехала на похороны, и Чурбаков участок у нее купил.

— Думаешь, это он человека живьем сжег? — недоверчиво спросила Женя, представив себе ученого мужа, пусть и не совсем безупречной репутации, подпирающим поленом входную дверь и подносящим спичку.

— Не знаю, Женечка, — таким же спокойным, тихим голосом ответила бабушка. — Людмила Петровна говорит, что он с пенсионером этим поругался очень незадолго до пожара и даже с криком и руганью из его дома выбежал. У Чурбакова к тому времени стройка уже полным ходом шла, и места на участке ему явно не хватало. Не знаю. В садоводстве разное говорили, хотя напрямую никто его не обвинял. А только дом этот очень вовремя сгорел. И с Чурбаковым соседи с тех пор стараются не ссориться, но и дружбы не водят. А в прошлом году он собачку одну задавил, маленькую. Эта собачка единственным близким существом была для подруги Людмила Петровны. У нее несколько лет назад муж и дочерь беременная в аварии погибли, а зять, который за рулем сидел, выжил. Одна она осталась, с тоски собачку завела. Собачка была противная, конечно, писклявая, лаяла на всех, но никто не жаловался, очень ту женщину жалели. Никто, кроме Чурбакова. Он частенько орал, что ни покоя, ни отдыха от этого гавканья нет. А потом взял и задавил. Сказал, случайно, не заметил, как она под колеса кинулась. Так что сама решай, что он мог, а что нет, — закончила свой рассказ бабуля, а Женька серьезно задумалась.