Ant (СИ)

Такая одежда делала ее похожей на воина. Но крепившийся сбоку длинный кинжал, хоть и выглядел грозно, являлся простым украшением из-за обилия мелких камней на ножнах и яшмовой рукояти. Это заставило Трандуила задуматься, но образ воспитанницы более ничего не мог рассказать о ее нынешнем занятии; сама она ничего не сообщила в Лихолесье после того, как практически сбежала из места, хранившего в себе память об утрате.

Тауриэль хотела сделать это сразу же после окончания битвы, но синда не позволил и вернул ее обратно в Лесной Дворец. Он по-отечески старался помочь эллет забыть о случившемся, веря, что такая наивная привязанность не сможет долго колоть девичье сердце. Но воительница отвергла заботу и ушла, решив доверить печали свободному ветру еще неизвестного ей Средиземья.

После этого Владыка лишь однажды получил известия от бывшей стражницы, нашедшей приют в землях Элронда спустя несколько месяцев скитаний. Тогда он решил дать ей время успокоиться и не звал обратно, втайне надеясь на скорую встречу.

Он ждал ее постоянно, хоть и не так трепетно, как вестей о Леголасе, странствующем вместе с Арагорном. Однако годы шли, а воительница не спешила напоминать о себе, что безмерно расстраивало эльфа, который был слишком горд и занят, чтобы решать этот вопрос.

— Я хотел отложить их свадьбу, — послышался задумчивый голос Владыки Имладриса, также заметившего свою новую подданную, —, но решил, что в тяжелые времена будет неправильно отнимать у влюбленных радость.

— Свадьбу? — переспросил Трандуил, резко оборачиваясь к Полуэльфу и встречаясь с удивленным взглядом светло-карих глаз.

— Разве ты не знал? — брови Элронда поползли вверх, собирая в складки кожу высокого лба.

Ороферион не знал, что ответить, и молча рассматривал хитрые узелки на тонких прядях друга, которыми беззастенчиво играл ветер. Они казались ему собственными запутанными мыслями, взволновавшими сознание: Тауриэль выходит замуж? Но за кого? Почему не сказала?

— Я оставлю тебя, — чуть погодя сказал Владыка Имладриса, придерживая ткань длинного наряда и разворачиваясь, — вам есть о чем поговорить.

На это синда лишь кивнул и вновь устремил взгляд на эллет, страшась увидеть перемены, еще большие отдаляющие ее от воспоминаний. Но их оказалось мало: все те же косы, собранные на затылке, те же пряди, спускающиеся ниже ягодиц и остренький нос, чуть приподнятый верх.

Только фигура стала более рельефной. Или все дело в новом облачении, которое слишком явно подчеркивало на удивление манящие изгибы…

Воительница тоже заметила своего бывшего покровителя, стоящего в оранжевых лучах на фоне уже посиневшего неба. Угасающее солнце закрыло тенью половину слегка вытянутого лица, из-за чего оно казалось застывшим, как и вся высокая фигура — лишь длинные волосы и складки плаща мягко дрожали в такт гулявшему над землей ветру.

Тауриэль, удивленная этой встречей, резко замерла и сморгнула, желая прогнать видение. Но уже через секунду глаза ее радостно засияли, а ноги сами пошли навстречу Трандуилу, хоть сердце и объяла тяжесть.

Она была счастлива увидеть Владыку Леса, чья молчаливая забота развеяла мрак после смерти родителей и давала незримую поддержку все последующие годы. Однако стыд за свое долгое молчание вынуждал эллет ощущать тревогу и страх быть отвергнутой несдержанным правителем, глаза которого выражали немой вопрос.

И чем ближе она подходила к эльфу, тем сильнее волновалась, что не сможет открыть правду; возможно, Орофериону удастся понять воспитанницу, потому что он и сам пережил большую утрату. Но простит ли он ее, когда узнает о силе той ненависти и обиды, которую испытывала бывшая стражиница, покидая Лихолесье?

Кто же, если не синда, виноват в смерти Кили? Кто отказал гномам в помощи и оставил на растерзание оркам? Кто заставил Тауриэль страдать? ..

Гнев и безысходность нещадно душили воительницу после сражения. А напитавшийся Тьмой воздух Мирквуда нашептывал дурные мысли, от которых хотелось бежать. Что она и сделала, вычеркнув из жизни прошлое, чтобы обрести будущее. Однако виновник трагедии лично явился в новый дом эллет… вызвав в ней неподдельную радость.

— Владыка, — она улыбнулась и поклонилась, с облегчением замечая, как дергаются вверх уголки губ Трандуила.

Он едва заметно кивнул, на мгновения скрывая глаза в тени ресниц, и молча направился дальше, заставив воспитанницу улыбнуться еще шире. Ей уже давно были известны все немые указы Владыки, который сейчас желал поговорить в каком-нибудь спокойном месте. Например, в круглой беседке, ограждением для которой служили колонны, покрытые темно-зеленым вьюнком и поддерживающие выпуклую крышу.

Это милое строение окружали метровые кусты хеномелиса, напоминающие пышные букеты из листьев и красных цветов. Они нехотя расступались, пропуская узкую дорожку и идущих по ней эльфов, занятых воспоминаниями. Тауриэль пыталась разобраться в своем отношении к Орофериону, но его молчаливая спина и длинный подол волочащегося по камням плаща не навевали ничего, кроме уюта и спокойствия.

Гнева не было, но она не простила. Скорее, забыла.