Антарктида

Перед отъездом со станции «Прогресс» я успел-таки отправить письмо Юле и прикрепил к нему фото пингвина. В сообщении я старался быть максимально оптимистичным, потому что знал, Юля очень волнуется за меня.

Когда мы приземлились на аэродроме станции «Восток», опытные полярники стали торопить меня и поспешно выгружаться из вертолета. Задерживаться надолго нельзя, иначе вертолет примерзнет и останется до ноября.

Выйдя на аэродром, я почувствовал запах Антарктиды. Его невозможно с чем-то сравнить. Это запах холода, запах дикой природы, которая не желает покориться человеку. Вокруг меня был только белый снег, отражавший лучи солнца, и горизонт – больше никаких ориентиров. Никаких животных тоже не было ни на станции, ни по дороге к ней.

Солнце уже клонилось к горизонту. Скоро начнется полярная ночь, которая будет длиться три-четыре месяца. Надеюсь, к этому времени я успею вернуться на «Прогресс» (там небесное светило работает в штатном режиме). Я тяжело дышал. Станция находится на возвышенности, поэтому воздух здесь разряженный. У многих начинается горная болезнь.

На «Востоке» нас встретил начальник станции. Он отвел меня к какой-то дырке с гордым названием на деревянной доске «Ул. Соляника».

«Это что, шутка?» – подумал я.

Оказалось, это не дырка, а сложная система тоннелей под сугробом. А названа она в честь магнитолога Владимира Соляника, который сам и вырыл этот тоннель, причем за одну зимовку. Внутри тоннеля поддерживается постоянная температура в -50 градусов. По словам начальника станции, в -80 полярники тут даже греются. Я искренне верил, что проверять его слова мне не придется. Внутри, на перекрестке, стоит чей-то бюст.

Тоннели соединяют два самых главных корпуса станции: жилой и ДЭС (дизель-электростанция). ДЭС – это сердце станции, именно благодаря ей возможна деятельность ученых на «Востоке», именно от нее и зависит, выживут они завтра или окажутся на волосок от смерти.

Вечером погода была теплой (мне так не показалось), и начальник станции, Василий Петрович Локтев, решил пожарить шашлык на улице.

–Если не мерзнет водка, значит, пожарить шашлык на улице можно, – таков был его приговор. Однако ели мы его все равно внутри, слишком холодно.

За ужином я столкнулся с очередной проблемой. Воды на станции более чем достаточно, ведь вокруг только снег и лед. Дело в том, что подобная вода слишком пресная, ей трудно напиться.

После ужина у полярников было немного свободного времени. Мы смотрели единственный канал по телевидению и играли в бильярд. Единственная женщина станции, Анна Павловна, врач-исследователь, играла на синтезаторе (сказать, что я был удивлен– ничего не сказать). Однако насладиться этой идиллией я не смог. Из-за сурового климата чувствовал я себя крайне паршиво, поэтому пошел спать пораньше.

Ночью я постоянно просыпался из-за нехватки кислорода. Чувство не из приятных.

Утром солнце неохотно светило своими закатными лучами. Я почти всегда носил темные очки. Антарктида – уникальное место, где можно одновременно получить ожог и охлаждение.

Главной причиной, по которой меня отправили на «Восток», является карстовое озеро Восток, которое находится под станцией на глубине четырех километров. Бурили такое количество льда около 30 лет.

Выйдя на улицу, я вновь ощутил эту безжизненность Антарктиды. В небе не летали птицы, рядом не шумел океан, даже пингвинов здесь не было. Только непрерывная линия горизонта.

Добравшись до лаборатории, я включил свет. На сегодня был запланирован анализ полутора сотен образцов ледового керна, поднятых с разных глубин суровыми бурильщиками. Пробы предстояло анализировать на тяжёлые металлы, радионуклеиды, да по сути на всё подряд – любые данные этих анализов могли дать понимание того, что происходило на Земле в конкретный период времени. Конечно, с этой работой легко бы справился современный хроматограф, но, во-первых, его очень сложно сюда доставить, а во-вторых, его обслуживанием занимаются специальные настройщики, не горящие желанием слетать в командировку на южный полюс. Слегка удручённый таким положением дел, я со вздохом достал из ящика первый на сегодня образец.

В лаборатории вместе со мной трудился мой наставник, гидрогеолог и полярник с огромным стажем, Анатолий Васильевич Лобызятников. Он часто помогал мне, объяснял, откуда берется та или иная цифра. Одним словом, мудро курировал мою деятельность. Но за что я любил его больше всего, так это за то, что Анатолий Васильевич частенько отпускал меня пораньше из лаборатории.