Антарктида

Тело Мусы Абубакара встало из-за стола и медленно побрело к набережной лагуны, где село на большой камень и уставилось в воду, приковав взгляд ко дну. При желании Любомир мог бы без труда выйти на связь с системными администраторами и начать решать свою проблему, однако парень попал в разлом – задумался о вечном. Его потрясало, что каждое намерение словно эффект бабочки, способно влиять на ход событий непрогнозируемым образом. Шокировало, что прямо сейчас держал он в руках и взвешивал нечто явственно противоречивое внутри себя, словно весь он на своих же ладонях посреди невесомости, а каждая мысль может… Оборвать ладони. Взбудоражить движение среды. Вообще, привести к тому – что раз! – и из виду потеряешься… Всё, что он делал теперь, – тормозил себя. “Я… программирую себя прямо внутри. Проникаю словно вирус… Решаю? Управляю… Не хочется такое говорить, но… как… Бог системный?… Не так я это представлял. Если, вообще, представлял. Получается, я могу тут что-угодно теперь? Но, что, например? Например?… Что?… На удивление, пока ничего не хочется… Стоп… Ничего не нужно. Ничего… Не надо прикасаться ни к чему. Не хотеть. Не прикасаться! Нельзя. Нельзя… Нельзя ничего делать… Не понятно… Страшно просто. И холодно. Как же сильно живот болит… Полегчало бы…” – тело наклонилось к воде и стошнило. Наступала ночь. На помутневшей от разводов воде проступали первые звезды.

V

Ещё несколько раз дежурные администраторы и техники безуспешно пытались отключить Любомира Версальского. Вызвали даже второго такого гения-самоучку – Гену Мылова. Выдернули прямо с концерта из Антарктик Холл, чему тот казался явно не рад, но виду не подавал и скоро явился, уже на пути успев изучить документацию Любчика.

“Ну Любчик-то ваш дал, конечно, маху!” – заходя в дежурку, в сердцах заявил Гена. “Чего?”, “Чего?”, “А что с ним?”, “Что делать-то?”… – в опечаленной растерянности и нервной взволнованности, кто, пуча глаза, кто, подаваясь вперёд, кто, тряся ногой, а кто, щелкая костяшками пальцев, дежурившие админы с надеждой смотрели в рот Мылову. “А я не знаю, чего! Что? Кой чёрт его дернул? Ещё и в пятницу под ночь! Туда лезть – самоубийство! Вы знаете, что он наделал? Как система-то не среагировала, вообще, не понимаю я… Его ет-ти…”

Дежурные, окружили Гену, застыв, будто дети в лагере, когда один рассказывает страшную историю, которую и очень хочется услышать, аж мочи нет, как надо знать, и страшно, потому что потом пол-ночи мерещиться будет… “Ну я, конечно, не знаю, как вам объяснить это. Скажем так… Он нашёл такую уязвимость, которая… в которую… Уф-ф-ф… Короче, как в астрал он вышел, только в системе. Поняли? Нашел баг, который как телепорт с Земли в открытый космос… А? В Марианскую впадину без батискафа нырнул! Ясно!? Ну!? Поняли вы!? Ну чудик этот, судя по записям, которые искусственный интеллект успел сделать, вышел в космос, даже скафандр не нацепив!… Космонавт этакий в чёрной дыре. Потонул в системе где-то…” Все переглянусь и продолжили смотреть на Гену: “Ну-у-у?… А вытащить-то его как?”; “Да я-то откуда знаю! Давайте пробовать будем. Придётся всю исходную документацию поднимать…” – Гена уже начал энергично делать запросы и вдумываться в смыслы инструкций. Видно было, что настроен он решительно, но трусовато.

– Ген, а ты на связь с ним выйти сможешь?

– Вы доки читали его? Написано же: нашёл способ одоканального подключения. Он сам сделал так, что с ним связаться никто не может. Он даже для системы недоступен, пока сам запрос туда не сделает. А она данные его хранить может, но самостоятельного доступа к ним не имеет. Он как бы в ней есть, но его для неё нет. А из этого следует, что, может быть, и совсем нет. Ясно вам?

– Ху-у-у-ух! Тэ-та-да-а-а-а…

– Ага…

– А ты? Можешь зайти туда?

– Куда? В астрал к нему?… Вы меня, извините, но я – что? – дурак по-вашему? Экстремал-смертник? Спасал беспредельщика, не ясно живого-мертвого, вообще-то, нарушившего все правила безопасности, и сам туда – в пропасть? Простите, товарищи, но на такое не подписывался я… Докладывать надо.

– А что ты думаешь, там прям настолько опасно? Чего могло произойти-то?

– Не знаю. Может, умер, а тело типо как в коме… Может, свихнулся там уже. Может, расщепило сразу от перегруза. А может и ничего – веселится, если не на виселице. Дело-то такое…

Дежурные тяжеловесно призадумались, Гена продолжил изучать исходный код системы и инструкции. Дабы разбавить мрак, кто-то включил эфир концерта из Антарктик Холл. Молчали. Тихонько играла музыка. Артистка, и правда, пела очень проникновенно, вкрадываясь всё глубже в нутро слушателя то на звонкой, ударной, то на нежной, приглушённой, ноте, а когда проносилась взглядом мимо камер, даже сквозь экраны от неё сочился какой-то неуловимый, полный жизни весенний свет.

Прошло с четверть часа. Закончился концерт.