Антарктида online

— Мы так и поняли, когда один человек оформил нам выезд. Быстро-быстро, я даже не поверила, что такое может быть. И квартиру через него продали в два дня и по хорошей цене…

— Папка, а мы теперь тоже антаркты!

— Пап, когда мы поедем в Антарктиду?

— Что-о?

— Пап, ты у нас самый крутой!

Краем глаза я заметил Ерему Шеклтона. Он стоял — рот до ушей — и делал мне какие-то знаки. Похоже, они означали: «Благодарить не надо. И еще имей в виду: ты нам никаких заявлений не делал, мы ничего не слышали».

А ну вас всех! Когда приходит счастье, надо просто быть счастливым, а дела текущие решать в порядке очереди…»

* * *

К исходу вторых суток после потери трактора Непрухину стало ясно: пешком до Солнечного не дойти.

Ночи были ужасны. Ни луны, ни звезд, одна лишь светящаяся стрелка компаса. Одиннадцать часов полной темноты и летящего снега. Двое бредущих в обнимку, как пьяные. Черепашье движение в замороженной бесконечности. Пурга то затихала ненадолго, то принималась выть с новой силой. У пурги было очень много терпения.

Да… Экватор…

Непрухин отдавал себе отчет: в прежние околополюсные времена Антарктида уже убила бы их с Женькой. Любой поход в мае месяце считался безумием, а пеший — просто самоубийством.

И не только считался, но и являлся в действительности. Исключений из правила что-то не припоминалось.

Сейчас, конечно, было легче. Особенно днем. По прикидке Непрухина, в светлое время им удавалось проходить километров по тридцать — тридцать пять. Да еще не меньше пятнадцати в темноте.

Вроде совсем неплохо для начала. Если бы можно было хоть полчаса в сутки отдохнуть в тепле. Если бы утихла резь в желудке. Если бы была пища. Если бы был горячий чай.

И Женька, кажется, все понял. Рычал, скрежетал зубами, но боролся. Тянуть парня не приходилось. Силой он превосходил Непрухина, но много ли толку от силы там, где все решают выносливость и терпение?

— Крышка! — определил он, едва отдышавшись к концу очередного короткого привала. — Как думаешь?

— Все там будем, — зло сказал Непрухин. — Не надо придавать своей персоне слишком много значения. Вот увидишь: сразу легче станет.

— Персону-то жалко, — возразил Женька.

— А мне мою, представь, тоже. Так что, будем тут сидеть и жалеть себя, пока не окочуримся? Я за то, чтобы двигаться. Если и замерзнем, то хоть будем знать, что сделали все возможное. Подумаешь — помрем! Какое необыкновенное явление! С начала цивилизации уже небось миллиардов сто людей перемерло, и то ничего.

— Я-то в первый раз, — заметил Женька, силясь изогнуть в улыбке непослушные губы. — Привычки нет.

«А парень-то вроде ничего, — с облегчением подумал Непрухин. — Истерики, кажется, не будет… Черт, но до чего не повезло!..»

— И я не в десятый. Вставай, пошли.

— Далеко ли?

— В Солнечный город, Незнайка. Можно бы к складу, где летчики провизию с горючкой оставили, оно и поближе, но там ведь радиомаяк. Там нас с тобой запросто могут ждать… Так что — в Солнечный. Я говорил тебе, что он не в оазисе Грирсона?..

Еще можно было надеяться на чудо. Пурга могла прекратиться. Правда, с той же вероятностью она могла завыть в полную силу, но Непрухин почему-то убедил себя, что она точно скоро стихнет. И если на несколько ближайших дней установится хорошая погода — бывают же чудеса! — то добраться пешком до Солнечного теоретически в человеческих силах. Всего-то чуть более двухсот километров. Если сравнить это ничтожное расстояние с тем, сколько сумели пройти по Антарктиде Эрнст Шеклтон или Роберт Скотт, то предстоящий переход покажется просто жалким…

Нет. Нельзя сравнивать. Когда Скотт лишился лошадей, а Шеклтон еще и автомобиля, на котором наивно и героически надеялся достичь полюса, у них оставались палатки, примусы, запас еды. Они могли отсиживаться по нескольку суток, пережидая пургу. А тут остановишься — замерзнешь. Хочется спать, а нельзя. Нечем даже выкопать снежную пещеру, потому что оттепели сделали свое дело и фирн больше похож на лед…

Нет, надо двигаться непрерывно, даже ночью. Вернее, особенно ночью. Двести километров без еды, без сна, без серьезного отдыха, с краткими привалами — возможно ли? Когда силы уже на пределе?

Придется проверить.

— Не боись, — сказал Непрухин, медленно, чтобы не потемнело в глазах, поднимаясь на ноги. — Скоро станет легче. Адаптация, считай, заканчивается. Потерпи еще. Это вроде «второго дыхания». А как повернем к западу, так начнется спуск — не пойдем, а побежим. Будет нам в Солнечном и чай, и теплая постель… Ой, блин!..

Он снова растянулся на снегу. В воздухе повис низкий пугающий гул. Оба беглеца почувствовали, как фирн под ними содрогнулся — раз и другой. И все, кроме пурги, стихло.

— Что за фигня? — спросил Женька. — Землетрясение?

— Снеготрясение, — пояснил Непрухин и со второй попытки все-таки встал. — Ну чего вылупился, бывает. «Е в кубе» с таким делом встречался. Внезапная подвижка льдов, только и всего. Теперь жди новых трещин, так что ловить ворон остро не рекомендую…

— Некого тут ловить… — Женька тоже взгромоздился на ноги и вздохнул. — А жаль. Я бы съел.

* * *