Анти-Ахматова

Подобные хороводы напоминало царствование Ахматовой в Ташкенте со свитой из Раневской, Слепян («не женщина, а сточная труба»), Беньяш — см. стихотворение великой Ахматовой «Какая есть, желаю вам другую» (рифмованная отповедь тем, кто порицал чрезмерную физиологическую детерминированность).

Обратимся к ее гетеросексуальным эксцессам.

Сначала — о высоком: высоких моральных принципах Ахматовой. Которые выражаются в том, что Анна Андреевна видит во всех только низкое.

15 ноября 1942 года.

Борис Леонид<ович> сейчас в Москве. Перевел «Ромео и Джульетту». Анна Андреевна уверяет, что это не занятие во время войны. По-моему, она права.

Н. Я. Мандельштам — письмо Б. С. Кузину.

ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 3. Стр. 80–81

Посмотрим, что достойного нашла во время войны для себя Анна Андреевна Ахматова. Про то, как она была со своим народом, написано в соответствующей главе, сейчас — о «Ромео и Джульетте» (такой получился каламбур) в исполнении особ царствующего дома, как льстиво выразился Иосиф Бродский. (Анна Андреевна была очень довольна.)

В эвакуации в Ташкенте, в номенклатурном доме — литературном салоне, она встречается с полушпионом-полуиностранцем Юзефом Чапским, адресатом стихотворения «В ту ночь мы сошли друг от друга с ума».

Начало мая 1942-го (за полгода до получения позорного известия о переводческой деятельности Бориса Пастернака).

Воспоминания Ю. Чапского:

<…> Я до сих пор вижу слезы в огромных глазах молчаливой Ахматовой, когда я неловко переводил последнюю строфу «Варшавской колядки».

Ахматова согласилась взять на себя перевод «Варшавской колядки», хотя, по ее словам, стихов она никогда не переводила. <…> Мы попросили ее прочитать несколько своих стихотворений. Она сразу же согласилась. <…> Вечер у Толстого затянулся до трех или четырех часов ночи. <…> От Толстого мы вышли вместе с Ахматовой. <…> Мы долго гуляли, и во время этой прогулки она совершенно преобразилась. Об этом я, конечно, не мог написать в книге («На бесчеловечной земле»), которая вышла при жизни Ахматовой.

ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 3. Стр. 72–73

Найдите три отличия с «романом» с Берлиным: так же как и Берлин, Чапский встречи не искал, за любовь не посчитал, все так же Ахматова опутала ее завесой многозначительности…

Чапский произвел на Ахматову неизгладимое впечатление. Она тут же заявила издателю Александру Тихонову: «Не знаю почему, но мне ближе Чапский, чем все остальные здесь…» Чапский прекрасно понимал, что этим он обязан не столько самому себе, сколько тому, что он был представителем другого мира <…>. Когда они все вместе вышли от Толстого, она отделилась от остальных гостей, и Чапский проводил ее до дому.

Ну и…

…В ту ночь мы сошли друг от друга с ума…

Анна АХМАТОВА

Это более достойное занятие во время войны, чем переводить Шекспира?

Еще о проявлениях менопаузы:

Женщины по время менопаузы часто достаточно опытны и изобретательны в доставлении наслаждения.

В ту ночь…

Скорее всего и не сошли. То есть даже если и был секс, то все же не сошли, иначе он хоть какую-нибудь галантность бы сделал ей, передавая впоследствии приветы в Россию.