Анти-ты

Записав номер, я, разумеется, позвонила не сразу. Долго пялилась на листок, муторно перебирая все варианты, кто и как может меня заказать. Мне кажется, что мой мозг просто физически неспособен предложить другие варианты, кроме каких-нибудь дурацких корпоративов и свадеб. Борис подкинул идею, что она могла быть с какого-нибудь канала, куда нужны девочки-стендаперы, или, может, это на какой-то фестиваль. А потом добавил так, промежду прочим, не отвлекаясь от блокнота:

– Может, это продвинет сюжет…

Как же он был прав.

Женщина на том конце провода предложила встретиться в одной из сети кофеен, где я могла позволить себе только воду. По телефону голос казался немного взволнованным, она сказала, что у нее предложение «деликатного характера». Борис промычал: «А-а-а, всего лишь проституция».

На старую извращенку она была одновременно похожа и непохожа. Ей было явно за сорок, но она тщательно следила за собой. Худая, подтянутая, одежда дорогая, как и немногочисленные, но изысканные украшения. В ее присутствии сразу чувствуешь себя неловко за свою неопрятность. Ее аккуратность доходила до педантичности. Я не сразу подошла к ней, изучая от входа в кофейню. Она нервно поправила приборы и убрала какую-то соринку со стола, сильно изменившись в лице. Интересно, как изменится ее лицо при виде моих спутанных волос?

Изменилось, конечно, не в лучшую сторону.

– Меня зовут Диана Новак.

– Твою же мать, – шепнула я. – Извините, но нет. – Я тут же встала с места, от этой суки надо избавиться сразу. Не могла она быть никакой однофамилицей, эту семейную мерзотность в глазах я распознаю сразу.

– Тамара, прошу вас. – Она даже поднялась с места. Парочка официантов обратила на нас внимание. Я вспомнила «Бургер Кинг», поэтому все-таки спокойно вернулась за столик, просто чтобы не удовлетворять их тягу к «хлебу и зрелищам». – Спасибо, – добавила она совсем тихо, превозмогая себя. – Хотя бы просто выслушайте.

Я сама себе повторяла, что Диана ничего не знает. Прошло уже четыре года, может, даже больше. А если бы она знала, то не поверила бы. Матери физически не могут верить в ублюдство собственных детей.

– Ты помнишь Акселя? – добавила она с тревожной улыбкой, смотря мне в глаза.

Как я могла не помнить Акселя? Двухметрового змееныша с холодным, властным тоном, мутью в глазах, лицом ангела и телом Давида, с такой тьмой там, где должно быть сердце, что этому оттенку черного еще не придумали названия.

Акселя, без души, но с душком. Акселя, который, если бы стал мороженым, то это было бы мудак-флури с мудачьей крошкой и сиропом со вкусом мудака. Акселя, которого можно увидеть, если вбить в «Гугл» слово «перламутровый».

Аксель, мой одноклассник, лирический герой всех моих выступлений, человек, который чуть не свел меня в могилу и одновременно дал повод жить. Ненависть к нему – единственное, что поддерживает меня лучше всяких таблеток.

Я так много думала и одновременно старалась не думать о нем, что для меня он перестал быть из плоти и крови, превратившись во что-то настолько личное и неотделимое, что я забываю, что он не элемент в моем организме, а, сука, человек со своей семьей и прекрасной жизнью, человек, который ходит и дышит. Хотя, судя по глазам его матушки, в последнем есть повод сомневаться.

– Помню. – Я опустила глаза, а Новак, напротив, смотрела не отрываясь.

– Дело в том, что Аксель уже долгое время страдает от депрессии.

Я не сдержала саркастичного смешка, с удовольствием подмечая, что Вселенная – жестокая, но справедливая тварина. Если раньше я злилась на нее за свои провалы, то теперь в полной мере ей благодарна. А тем более благодарна, что эта информация до меня все-таки дошла. Я ведь приложила все усилия, чтобы наши пути с Акселем Новаком не пересекались: уехала в Москву, которую он ненавидел, избегала любых связей с бывшими одноклассниками, даже уговорила маму переехать в Пушкин, дабы мне лишний раз не перемещаться по Санкт-Петербургу. Хотя, я знала, Аксель сейчас точно не в России. Но занести на родину его могло в любой момент.

– Мы перевезли его в Данию, в Колдинг, там он живет последние несколько месяцев. – Она замолкла. – Если это можно назвать жизнью.

На телефоне выскочило уведомление: выложить чек-лист.

– Подождите секунду. – Как же вовремя меня застали мои немногочисленные дела. Я зашла в «Инстаграм» продуктивной счастливой мамаши, которой делала посты последний месяц, и шустро выложила нужное.

– Да, конечно.

Мне по-прежнему хотелось встать и уйти, но, с другой стороны, тянуло узнать все подробности его «клинической депрессии» и несчастной судьбинушки.

Что такое Колдинг, я не знала. Все, что я знала о Дании, – это «Лего». Я даже не понимала, где географически находится эта страна. Зато помнила, что существует фармацевтическая компания «Новакс», владельцем которой был отец Акселя. Ее штаб был где-то в Финляндии или Швеции, в общем, на севере, и занималась она поставкой скандинавских лекарств в Россию.