Анти-ты

И, разумеется, здесь был пункт о конфиденциальности. Самый что ни на есть идиотский. Будто бы я случайно узнала о его состоянии и приехала, чтобы поддержать старого «друга». Ни на что не годная легенда.

Также в договоре упоминалось, что в доме не должно быть никаких лекарств (даже простого аспирина), алкоголя, тем более наркотиков и колюще-режущих предметов. Всего, чем Аксель может нанести себе вред.

При упоминании об этом ее голос дрогнул. Видимо, инциденты уже были.

Все это никак не вязалось с их красивой и обеспеченной, безэмоциональной, бездушной семейкой Аддамс, которую я помнила со школы. Никак не вязалось с Акселем: самоуверенным, самолюбивым, жестоким и тщеславным. С Акселем, у которого с пеленок все уже было схвачено, а депрессия явно не входила ни в его, ни в родительские планы.

Я спросила, принимает ли он какие-нибудь лекарства от депрессии. Женщина подняла глаза от документов и уставилась на меня. Будто я спросила нечто совсем абсурдное.

– Нет, не принимает, – строго заявила она, укладывая документы в папку. Тон был таким, что возможности задать глупый вопрос «а почему?» не представилось.

Она любезно дала мне три дня на раздумья, упомянула, что сумма уже указана в договоре, хоть и не назвала ее вслух. Спросила, есть ли у меня открытая шенгенская виза и была ли раньше. У меня даже действующего загранпаспорта не было. Это ее покоробило. Новак сказала, чтобы я не ждала три дня, а сразу отправила ей сканы паспорта, подойдет даже фотография на телефон. Наше обсуждение договора было настолько сухим и чопорным, что я даже почувствовала себя старше и совсем забыла, с кем именно имею дело. Откровенно говоря, вспоминать и не хотелось.

Если в начале нашей встречи я была абсолютно уверена, что ни за что не соглашусь, то, открыв в метро документы и найдя графу «вознаграждение», уже сильно сомневалась.