Анти-Зюгинг

Я пошел на заседание и стал вспоминать, как Верховный Совет России раболепно поддержал ратификацию, хотя полномочий таких не имел, потому что высшим органом власти был Съезд народных депутатов и только он мог решить этот вопрос. Власти это прекрасно понимали. Решение Верховного Совета не имело силы, поскольку оно было лишь промежуточным, не более. Я понимаю, что уже тогда были договоренности между Ельциным и руководящим крылом фракции «Коммунисты России», в том числе с Зюгановым, чтобы они этот вопрос начинали муссировать. Им надо было подвести юридическую базу и обосновать совершенное беззаконие. Но это у них не получилось. Съезд вопрос о ратификации беловежских соглашений в свою повестку так и не включил.

Второй штрих. На первомайской демонстрации 1993 года в первых рядах шли мы, народные депутаты, члены ГКЧП полностью. Геннадий Андреевич тоже шел с нами. Когда на Ленинском проспекте началось избиение демонстрации, Геннадий Андреевич бросил всех своих коммунистов, побежал через

Нескучный сад и сиганул через забор, в сопровождении казака Морозова. Вот это было, конечно, смешно. Когда избиение закончилось и мы пришли к Дому Советов, смотрим — Геннадий Андреевич уже речи зажигательные толкает. Ну, это вообще был полный отпад.

Но, конечно, самое подлое с его стороны деяние связано с октябрем 1993 года. Помню, вечером второго октября иду в Доме Советов по коридору — навстречу бежит заместитель председателя Верховного Совета Воронин и говорит мне: «Иван, что он там говорит?!» Я не понял, спрашиваю: «Кто говорит, где говорит?». Оказывается, в это время по телевидению выступал Геннадий Андреевич. Свет, как вы помните, в здании был вырублен, но в подвале нашли какую-то точку, «запитали» телевизор, благодаря чему и увидели «историческое выступление» лидера КПРФ. До этого Геннадий Андреевич появлялся возле Дома Советов, приходил с переносным телефоном со спутниковой связью. Покрутится на площади и уходит.

Но самое мерзкое то, что, по достоверным, я подчеркиваю, очень достоверным сведениям, в то время, когда Дом Советов был взят в кольцо ОМОНом и опутан спиралью Бруно, Геннадий Андреевич усиленно искал встреч с Ельциным, и на одной из подмосковных дач встретился с Черномырдиным. Премьер российского «антинародного» правительства пообещал ему, лидеру КПРФ, устроить встречу с Ельциным. В конце сентября, кажется, это было 29-го числа, Ельцин принял Зюганова в Кремле. Помимо них, там находились Красавченко, Шумейко, Лужков, другие и тот человек, который передал эту информацию.

Как оказалось, Геннадий Андреевич искал этой встречи для того, чтобы договориться и застолбить свою будущую политическую деятельность после падения Верховного Совета. И он этого добился. Ельцин пообещал ему, что КПРФ победит на выборах, возьмет большинство, и он будет руководить фракцией, если всех коммунистов уберет от Дома Советов. Что Зюганов и сделал. В последний день он всех оттуда вывел. Но тем, которые были очень активными и на виду, он ничего не сообщил. Я ведь тоже тогда был членом ЦК КПРФ, Илюхин Виктор тоже был членом ЦК, но нам ничего не сказали. Хоть бы немекнули, что дана такая команда и надо уходить, мы бы тогда что-то предприняли для спасения общего дела. Но мы оставались в неведении.

Когда сейчас я встречаю многих видных людей, которые теперь очень смелые речи толкают на трибунах, то спрашиваю: почему ты ушел? По-разному отвечают: «кушать захотел», «пошел переодеться» и т.д. Но факт налицо: этих людей тогда с нами не было. Почувствовав опасность, они покинули Дом Советов, тихо, мирно, никому ничего не говоря. Остальные испили до дна, Надя, и ты сама знаешь, ту чашу, которую нам уготовили. И, конечно, со стороны Зюганова это было страшное злодеяние, это было предательство.