Антиатеизм как замена антисемитизма в посткоммунистической России (СИ)

А уж оправославливание армии в многонациональном и многоконфессиальном государстве, когда приветствуется крещение солдат перед боем, освящаются новые военные корабли и самолёты, а православные святые назначаются покровителями родов войск, хотя в них несут службу и представители других религий, и атеисты, вообще не требует комментариев. Конечно можно возразить, что в планируемой подготовке священников для армии будет учитываться многоконфессиональность. Так, по словам зампредседателя синодального отдела РПЦ по взаимодействию с вооружёнными силами протоирея Михаила Васильева, при подготовке в Рязанском высшем воздушно-десантном командном училище священников для армии и флота «представители различных традиционных конфессий будут учиться вместе, в одной аудитории»^[4].

Интересно только как будут обеспечиваться религиозные отправления в конкретных воинских частях, если даже «по данным военных социологов из 70% верующих... 80% относят себя к православным христианам, около 13% — к мусульманам, около 3% — к буддистам, 4% — к приверженцам иных верований»^[4]. Похоже так и до создания Диких дивизий не далеко. И что всё-таки делать 30% неверующих? Требовать для себя вместо священников военно-полевых научных работников?

Ещё одним доказательством того, что атеисты не являются классической диаспорой, служит тот факт, что атеистическая, как и «еврейская диаспора отличается от большинства других известных примеров миграционных и переселенческих групп. Наиболее заметной отличительной чертой еврейской диаспоры является весьма продолжительное историческое время, на протяжении которого эти „наши внутренние иностранцы“ сохраняли свою обособленность“».

Конечно, массовый атеизм (в данном случае не идёт речь о показном «атеизме» послереволюционного времени) не имеет такой многотысячелетней истории, как иудаизм, поскольку его реальное распространение в России начинается только с XIX века, но это уже достаточно продолжительный срок в ускорившемся после появления научно-технической революции мире.

«Другой характерной чертой еврейской диаспоры была широта еврейской „бездомности“». Действительно, в отличие от национальных групп, которые в России имеют своё пусть и автономное представительство, свою территорию исторического проживания, атеисты, как и евреи, не имеют своей территории, а разбросаны по всем городам и сёлам нашего государства.

Но особый интерес представляет установление границ своего ареала у атеистов. Дело в том, что «объекты антисемитизма имеют, как правило, ... статус внутренних иностранцев, ... они вынуждены устанавливать границы своего ареала и поддерживать их в неприкосновенности». У евреев на протяжении двух тысячелетий поддержание своей особости заключалось в особенностях одежды, поведения, питания, ограничение тесного общения с другими национальностями. Как ни странно «все эти внешние антагонистические меры в то же время представляли собой механизмы социальной интеграции. Они ликвидировали опасность того, что „иностранец внутри“ незаметно вольётся в самоотождествённую и воспроизводящую себя местную группу».

В нашей новой действительности чисто внешние особенности в поведении или одежде отличают скорее воцерквлённых православных женщин (негромкая речь, опущенные глаза, неяркие или тёмные краски платьев, длинные юбки, платочки), а у атеистов, одевающихся и ведущих себя как большинство наших граждан, «охрана границ» проявляется публичной научно обоснованной критикой православия, требованием соблюдения своих прав, в худшем, вернее глупейшем случае антирелигиозным эпатажем.