Антибункер. Погружение

– «Корабельного ходу ниоткуда не бывает… и пристанищ тут нет, ходят же лишь дощаники небольшие и редкие. От Красноярска по Енисею ходят вверх и вниз до Енисейска, и от Туруханска с хлебными запасами на дощаниках и лодках, також и на плотах…»

– Хорошая у тебя память. Ничего, наши внуки, Катя, если выживем, будут писать новые пугающие хроники. Снимай, снимай!

При таком нервном напряжении вряд ли возможно что-то разглядеть подробно, а уж тем более запомнить. Видео пригодится, будет хороший материал для последующего изучения и анализа.

Громада моста приближалась. О какой, красивый, ажурный, свеженький! Я вспомнил, что этот новый мост иронично называли путинским. Сейчас же красная краска металлоконструкций в средней части вызывала ассоциации с кровью. Наверху стояли несколько брошенных машин – нужно ли искать более тревожные признаки обвальной катастрофы?

Двигатель еле шептал, катер, соответственно, еле полз.

– Зато тихо! – подбодрил я сам себя.

– Ты к бережку прижмись, к бережку, – заботливо посоветовала напарница.

Зашибись. Два труса в одной лодке. Разведчики, прямо пипец!

– Кать, скажи, а чего ты застряла в Разбойном? – спросил я, чтобы хоть как-то снять обоюдное напряжение. – Специальность отличная, опыт необходимый имеется. Да и говоришь ты как-то не по-деревенски. Если бы не знал, подумал бы, что у тебя вышка за плечами.

– А ты и не знаешь! – Она повернулась ко мне. – Я действительно в меде училась, и вот, жизнь заставила… Вышки нет, зато есть детский дом. Когда тётка заболела, я переехала к ней, в Разбойное, больше родни у меня не было. После её смерти осталась – девчата подобрались хорошие, дружные, люди меня уважали, правление домик предоставило. Знаешь, это очень важно – иметь высокую социальную значимость. Знакомо, ковбой?

Я помотал головой. Не определять же в эту категорию армейскую службу. Теперь понятно, почему она бывала несколько отстраненной в общении, даже холодной. Не верь, не бойся, не проси – детдомовская школа.

– Вот что, ты пока реку не снимай, фиксируй дома, другие строения… Разрешение максимальное?

– Хорошо, – согласилась она, вставая у меня за спиной, чтобы пристроить камеру в приоткрытом окне рубки.

Дальние многоэтажки-высотки – как призраки исчезающего мира.

В двух местах правобережья над микрорайонами поднимались столбы дыма. Надо же, всё ещё горит! Ещё один пожар где-то на левом берегу, вроде бы далеко. Значит, кто-то остался. Или набегает. Пожар – лучший способ скрыть следы преступления. Хотя, что сейчас скрывать…

Настанет ночь, и можно будет посмотреть, во многих ли местах горят огни. Централизованного энергоснабжения в городе быть не может, я в это не верю. Но есть компактные генераторы. Вопрос: много ли людей решили остаться там, где нет чистой питьевой воды, а вероятность заразиться смертельной болезнью очень высока?

Мимо проплывали одноэтажные пригороды, берега с редкими причальными стенками, ряды барж, кучи металлолома, заброшенные участки и запнувшиеся в начальной стадии новостройки.

Вам знакомо состояние человека, вынужденного идти голым по безлюдным улицам опустевшего мегаполиса и в какой-то момент понимающего: город не так уж и пуст, как могло показаться с первого взгляда? За тобой следят! Их, наблюдателей, очень немного, но они есть и настроены, как подсказывает тебе интуиция, весьма недружелюбно. Человек пытается прижиматься к зданиям, прятаться за киоски, он постоянно оглядывается, спотыкается и даже пытается передвигаться перебежками. Ему страшно, он чувствует себя беззащитным. Единственное, что он может сделать, – как можно меньше шуметь. Представили?

После такого прохода я этим чувством наемся досыта! И ведь это только начало активной фазы рейда. Всё, что происходило до, было стоянием в преддверии.

– Пора искать причал, – напомнила Катя. – Скоро начнёт темнеть.

Ёлки, да я и сам знаю!

Река делала левый поворот, вокруг тянулись узкие полосы лесопосадок, за которыми виднелось разномастное жильё, пустоши и сектора промзоны.

– Это Песчанка, она впереди, почти напротив – Берёзовка, – вовремя подсказала напарница.

Катер медленно повернул за мыс, и тут по правую руку я увидел огромные топливные танки, ряды ангаров и складских помещений поменьше, а на берегу возле подпорной стенки – узкие бетонные причалы. Склады… Наверное, здесь же попутно разместили отстойники для рухляди, если судить по состоянию большей части стоящих здесь плавсредств.

– Похоже, какая-то база.

– И не продовольственная, – недовольно сморщила носик Глебова.

– Да и по фигу, Катя, хоть с металлоломом, так даже лучше… Главное, что она удалена от города, нет нагромождений и узостей, площадь неплохо просматривается. Здесь встанем, от добра бобра не ищут, – решил я. – На поиски нет времени, уж здесь в темноте точно не пойдём… Вон там, за баржей с песком, карманчик уютный! Согласна?

– Тогда я возьму ствол и встану за рубкой, прикрою, – решила она, застёгивая куртку и открывая дверь. – А ты подходи. Дверь не закрывай!