Антибункер. Погружение

Круглосуточный уличный свет, можно читать книгу. Выхлопные трубы автобусов, выведенные наверх, лампы дневного освещения в окнах, на подоконниках стоит зелень. Технотуман в лютый мороз. И город-производственник – посреди самых больших на планете заводов.

Ну, ребята, Север вообще страшный. Весь и всегда.

Кто только сюда не совался… Следы неудачных попыток видны повсюду, их можно найти в самых дальних уголках побережья Карского моря. Север убил их всех. А вот этих людей не смог, смирился, привык, притёрлись. Аналога на планете просто нет. Как нет и другого выхода – богатства нужно осваивать, братья с материка. Потому что во всех других местах планеты всё ценное уже выжрали. Выжрали и отплюнулись смартфонами, что был у каждого в заднем кармане, ага…

Когда я после вахты или поездки на очередную охоту сидел у окна, пил горячий кофе и смотрел на ряды многоэтажек, стоящих напротив, на рекламный неон, море огней и поток машин под окном, то подходил к оставленному хозяином квартиры школьному глобусу, чтобы ещё раз понять, где всё это находится. И каждый раз оторопь брала! Как вообще можно было всё это построить на такой широте?

Здесь живут те, кто любит дредноуты. Новенький? Ничего, привыкнешь и начнёшь видеть свои прелести, они имеются, везде так.

Промышленный район совершенно автономен, тут есть почти всё, нужное для комфортной жизнедеятельности. Есть отличный уголь. Газовая отрасль, никакого отношения к «Газпрому» не имеющая, доит свои месторождения вдали и обслуживает нитки газопровода к городу. Электричество дает каскад Таймырских ГЭС, молотят две плотины, которые проектировали на перспективу. В земле – вся таблица Менделеева. Пока что это богатство работает вполсилы – страна, видите ли, перестроилась, да всё никак не очухается.

Грузы круглогодично возят по Севморпути, однако пассажирских рейсов по океану нет. В промрайоне работает морской порт в Дудинке, коротким северным летом к океанской навигации добавляется речная по Енисею. Автодороги, связывающей анклав с материком, не существует, и железки – тоже. Точнее, железная дорога есть, но она внутренняя и выхода в сеть РЖД не имеет. Это остров. Остров имеет с одного боку плато Путорана, с тайгой понизу и лесотундру и тундру с другого. Система путоранских озёр, как подсчитали экологи, занимает второе место в мире в качестве природного резервуара чистейшей пресной воды. Зима – девять месяцев, остальное лето. Зимой случается полярная ночь, это когда шибко темно. Летом всем сгущёнка – сплошной день, солнце вообще не заходит за горизонт. Про морозы с пургами хотите услышать? Это свирепо, в определенные периоды – почти космос. Ну и достаточно.

Город умеет жить самостоятельно. Так он жил во время Великой Отечественной войны, когда авиасообщение на примитивных летательных аппаратах было крайне нерегулярным, а на морях караванам угрожали волчьи стаи кригсмарине. Комбинат начал делать всё, от самоходных барж и локомобилей до мебели и посуды.

Специальные бригады в промышленных объёмах били оленя, куропатку и зайца, на озерах, малых реках и на Енисее ловили ценную рыбу – белковой пищи хватало.

А ещё этот город интересен одним важнейшим обстоятельством. Он пережил целых два самых настоящих апокалипсиса. Первый случился в далеком 1979 году. В самые морозы произошло страшное – взорвалась нитка газопровода. Да не в одном месте, а на приличном участке. До сих пор так и не прояснили, «техногенка» это была или диверсия. И энергетика стала тухнуть, город начал замерзать, весь и сразу. А тут пошли затяжные пурги, аэропорт закрылся. Помочь не мог никто, никакие войска, караваны и МЧС, коих ещё и не было вовсе. На материке приняли решение срочно эвакуировать город, первым делом всех детей. На запасных аэродромах стояли «ИЛ-76» и ничего не могли сделать.

В квартирах быстро падала температура, отключался в полярной ночи свет. Люди занавешивали окна и двери одеялами, спали в шубах. Но никто не побежал ни в какие бункеры, все бросились устранять. Начали рваться трубы, коммунальщики не успевали осушать систему, подключали жителей. Все были на рабочих местах. Собственно на аварию набирали добровольцев, нужны были сварщики высокого разряда с практикой работы на морозе и на трубе. Люди в немыслимых условиях жесткости погоды варили новую нитку, сменяясь как можно чаще – их не успевали отогревать. Другие начали растампонировать угольные шахты, законсервированные когда-то, угля рядом – десять Донбассов. Отключили заводы и печи, закупорили остаток газа в «живой трубе» и какое-то время кочегарили целевым исключительно на детские сады. К подъездам подгоняли машины с установленными в кузове тепловыми пушками и загоняли теплый воздух в стояки лестничных клеток. Работали все городские службы. Никто не сбежал по избам. Когда открылся аэропорт и авиация своим появлением сняла остроту ситуации, штаб принял решение никого не эвакуировать, уже было ясно – успевают.