Античный чароплёт. Том 2 (СИ)

А дело всё в том, что образовавшие Храм кудесники в окрестностях были не единственными магами. Странствующие гуру с учениками и без. Некоторые закрытые общины и деревеньки, в которых жили волшебники и люди под их защитой. Вот попробуй запретить магию тем, кто не принадлежит Храму: мигом получишь столько проблем, что потом веками нужно будет разгребать…

***

Балли смиренно смотрела на колдовство мужа, сидя в углу и слушая тихое бормотание шамана перед костром, в котором то и дело проскальзывали чёрные язычки совсем иного, потустороннего пламени. При этом она своими изящными девичьими ладошками невероятно крепко держала дёргающуюся жертву. Мужчина из южан был связан, но даже так его тело содрогалось в конвульсиях. Вот случился особенно сильный рывок. С тихим хрустом молодая брюнетка, обладательница смуглой кожи, сдавила ему шею, ломая кадык. Мужа ничего не должно отвлекать. Вызвав уже предсмертный, но невероятно болезненный стон, она запустила пальцы в широкий разрез на шее, собственноручно разрывая края раны и усиливая ослабевший ток крови, которая тонким ручейком неспешно направлялась по ложбинке к тому самому костру. Бормотания шамана стали глуше и прерывистей.

“Вот оно! Эмуша ответил!” — благоговейно пронеслось в её голове, когда языки пламени сменили цвет на ярко-красный и стали отбрасывать тень. И нет, это нормально — увидеть где-нибудь тень от костра, но это обычно тень предмета. Палка, пень, дерево… человек. Сейчас же на полу хижины была именно тень от огня. Чёрные полупрозрачные языки тянулись двумерной картинкой по неровному полу, извивались и играли своей густотой. А источником незримого света для них выступал сам шаман. Балли подобралась: важный момент наступил.

Резкий рывок, и не ожидавший удара в спину шаман валится в костёр… В следующую секунду резкая боль в животе заставила её скорчиться на полу. Огонь весело шелестел упавшим в него деревянным поленом. Покинувший дерево дух занял место в тени шамана.

— Дурная девка… — раздавшийся сверху голос был брезгливым и насмешливым. — А могла бы ещё пожить. Дура, — ничуть не заботясь о ней, шаман схватил длинные чёрные волосы и потащил сопротивляющуюся охотницу, обратившуюся жертвой, к костру. Красное пламя словно застыло на мгновение, будто бы в раздумьях. А затем жар от огня на миг исчез. Лепестки огня заострились и выстроились в ряд. Сформировавшаяся пасть с чавкающим и шкворчащим звуком вгрызлась в лицо девушке, сопровождая свою жуткую трапезу запахом палёной человеческой плоти. Тихие выкрики, доносившиеся ещё несколько секунд из места, где был разожжён костёр, стихли. Шаман задумчиво посмотрел на бывшую наложницу, которую обвившиеся вокруг тела тени утаскивали в огонь. — Нельзя девок учить колдовству. Нельзя, — огладил он бороду. Потом внезапно вспомнилось, сколько раз его пытались убить ученики-юноши. — Вообще никого нельзя…

Справедливости ради стоит отметить, что приносить в жертву единственного ребёнка именно этой наложницы не стоило. Но что поделать: подходящей жертвой Эмуше могли стать только трое из его детей. И двоих из них родила красавица Индрани, а её он любит больше.

Вместо тела женщины и горящего костра осталось лежать маленькое змеиное яйцо, по форме которого свернулись и огонь, и тени. Аккуратно подобрав его, шаман подошёл к валяющемуся трупу мужчины, из которого уже почти перестала течь кровь. Раздвинув рану на горле, он вложил в неё свою ношу, а потом вышел из хижины. Один из воинов почтительно поднёс к нему кувшин с водой, помогая смыть с рук кровь и грязь. Чуть подумав, шаман провёл двумя пальцами тому по лбу, оставляя обожжёную отметину: при захвате этой деревни он достойно себя проявил. Да и позже занимался делом, а не предавался утехам с селянками. Заслужил. А вот остальные…

Сморщившись, словно съел что-то особенно мерзкое, немолодой уже мужчина посмотрел на спешащих к нему воинов помоложе. Сейчас будут просить позволения забрать с собой пленных девок! Ничтожества. Тупые обезьяны…

Этих созданий, постоянно лезущих, куда не нужно и мешающих почем зря, да ещё и пользующихся благословением некоторых лживых богов, шаман не переносил. Они были любимыми его ритуальными жертвами… после людей, конечно.

— Мудрый А…

— Всех в яму!

— Но…

— Будешь пререкаться, следом отправишься!

— Можно хотя бы…

— Можно, а потом — в яму, — пусть развлекаются с пленными, сколько влезет. Но к полудню все трупы должны быть в яме. По-хорошему, следовало бы закончить и выдвинуться уже сейчас, но воины должны получать своё, иначе они начинают роптать. А с кем ему дела делать, когда слуги Эмуши порвут воинов? Не детям Великого ведь приказывать убивать крестьян и стаскивать трупы в яму? А охранять пленных, пока эти самые пленные будут яму копать? Это тоже детям Эмуши делать?..

***

— …Таким образом, мудрейшие брахманы, я предлагаю Залу Колоннады обдумать мои слова, — поклонившись, докладчик так и не разогнулся, пока крепкий мужчина с седой длинной бородой не поднялся с места и не отпустил его.