Античный чароплёт. Том 2 (СИ)

В результате всего этого возникла ситуация, когда северные наги объединились не вокруг самой многочисленной своей части, составляющей больше четверти всего числа змеелюдей севера, но просто вокруг сильного лидера и клана пусть и большого, но отнюдь не превосходящего остальные. Первый среди равных, можно сказать. Судя по всему, именно по этой причине драгоглазым так нужна голова Ссаршейса. Он слывёт одним из самых могущественных магов окрестных земель. Вероятно, архимаг по классификации Шумера. Вряд ли из сильнейших, но даже слабый архимаг — это сила несопоставимой с, к примеру, мной величины. И если её убрать, то оставшиеся без явного и могущественного лидера главы десятка крупнейших кланов точно не сумеют договориться о новом правителе. Как минимум — договориться быстро. Опасная ситуация, когда лишь личный авторитет и сила одной личности объединяет целый народ, приведёт к грандиозному расколу севера.

Остался закономерный вопрос…

— Эй, Абтармахан, — позвал храмовика, который как раз с интересом разглядывал два раскалённых угля. Один он держал левой рукой, другой — правой. В конце концов, решив что-то, брахман положил их сверху на облепленную глиной птичью тушку. От его прикосновения угли замерцали красным, а затем — жёлтым. Жар от них усилился.

— Чего тебе, неугомонный?

— А как мы убьём нага уровня могущественного брахмана, хорошо если не гуру Храма? Нас только трое, а у него ещё и куча чародеев, плюс — простые наги.

— Не твоё дело. Пока не твоё. Ссаршейс — моя забота. Есть у меня возможность его убить… — угли особенно ярко полыхнули, отразившись алыми огоньками в его глазах. — А что касается остального… К нам вскоре присоединятся двое чародеев из семьи Каршин. Это семейство давно заключило с Храмом договор: мы не трогаем их, они — нас. Это было лет пятьдесят назад. С тех пор нас стало гораздо больше в этих землях, а они начали с нами сотрудничать гораздо активнее. Ещё лет десять-двадцать, и Каршин войдут в состав Тысячи. Пока что же это единственные, кому можно здесь по-настоящему довериться.

— Тут же много храмовиков?.. — удивился я.

— Я неправильно выразился. Храмовиков много, да, но мало кто из них может незаметно помочь нам пройти через земли нагов, — улыбнулся брахман в бороду. Кстати, борода…

— Ты в пепле испачкался, — хмыкнул я.

— Шарркасан мо Имушит… — зашипел Адаалат-ка-Джаду, яростно начав тереть рукавом лицо.

Абхилаша отошла в сторону собрать какие-то плоды. Вроде бы — дикая яблоня или персики… Я не разглядел. Абтармахан же закончил тереть лицо. Пара мазков сажи у него осталась, но в целом черноту с бороды и кожи он счистил.

— Кстати, мальчишка… Тиглат.

— Когда ты обращаешься ко мне по имени, то тебе от меня что-то нужно, — хмыкнул я.

— Да, кое-что, — уклончиво ответил он.

— И что же от ничтожного дикаря-чужеземца может требоваться мудрецу древнего Храма Тысячи Сущностей?

— Твой Дождь досады.

— Разочарования, — поправил я. — Полить тебя красными каплями? Хочешь просветляющий душ моего авторства?

— Что-то вроде того, — дёрнув краешком губ, кивнул брахман. — Я хочу попробовать противостоять этому воздействию.

— Хорошо, — налаживающиеся отношения портить отказом в такой малости было глупо, так что я размял пальцы и зашептал про себя заклинания. С’мшит давал удивительные возможности. Одну из них открыл незадолго до смерти старик Халай. Если удерживать тело в позе внимания, а руки сложить в знаке “память”, то получалось заставить свою ауру самую малость развернуться. Совсем чуть-чуть, но этого хватало, чтобы “подвесить” на неё парочку заклинаний. Не “запомнить” в ней, а именно “подвесить”, то есть — непрочно закрепить. Стоило только потерять концентрацию или попортить позу, так сразу же чары и развеивались. Но зато таким образом можно было заготовить на короткое время несколько заклинаний. Для боя это совсем не годилось, но вот в ситуации, когда всё “место” внутри ауры занято готовыми чарами, а требуется выдать за раз несколько заклинаний, этот метод довольно удобен.

Освобождать ауру от полезных чар было нежелательно, а начитывать по полминуты новый Дождь постоянно не хотелось, так что я сделал сразу три. Абтармахан гибко выгнулся, обрастая огненной плотью. Дёрнув тяжёлым раскалённым хвостом, он выжег окружающую траву и листву, но не дал огню пойти дальше по сухой растительности и обратиться пожаром. Грациозно покачиваясь, огромная кобра ждала моих действий, вперив в меня сияющие ярко-алым два больших глаза.