Античный мир «Игры престолов»

Эпос задает один фундаментальный вопрос: кто лучший? И отвечать на него всегда очень сложно и интересно. Первым автором, поднявшим его в классическом античном эпосе, традиционно считается Гомер: в своей «Илиаде» он спрашивает, кто лучший из ахейцев, и звучно отвечает: Ахиллес, герой Троянской войны. Понимание личности лучшего из героев, однако, является поверхностным подтекстом большинства эпосов: хотя «Илиада» постоянно ставит вопрос о том, кто лучший из ахейцев, все понимают, о ком идет речь. Вопрос, кто же центральный эпический герой «Игры престолов» гораздо сложнее, и, в отличие от «Илиады» или «Энеиды», намеренно неоднозначен. Действительно, кто лучший рыцарь? Эртур Дейн, убийца Улыбчивого Рыцаря, считающийся лучшим в своем поколении Королевской Гвардии? Но тем не менее его превосходит Рейегар Таргариен на турнирах в Штормовом Пределе и Харренхоле, а после он погибает в бою с отрядом Эддарда Старка у Башни Радости. А как насчет самого Рейегара? Он убит Робертом Баратеоном в битве на Трезубце. А самого Роберта побеждает на турнире сир Барристан Селми. А может, это огромный и устрашающий сир Григор Клиган? Тем не менее Оберин Мартелл вполне мог убить его. А что мы можем сказать о представителях молодого поколения – Джейме Ланнистере и Бриенне Тарт? Этот список бесконечен и дает пищу для размышления фанатам, склонным строить предположения, которые никогда не смогут найти точного и удовлетворяющего всех подтверждения. В любом случае, что означает слово «лучший»? Это просто уровень боевого искусства или близость к понятиям рыцарства и морали? Мы вернемся к вопросу героизма и способам определения главного героя (пусть он и не будет первым рыцарем) в третьей главе, но сейчас хотелось бы поднять более общий вопрос эпоса: не кто, а как? Под этим я подразумеваю вопроса того, как в эпосе рассказывается история, героизма и, что еще важнее, механизма повествования.

Античный эпос (а также, конечно, и более поздний эпос, например, «Потерянный рай» Джона Мильтона и «Песнь о Гайавате» Генри Лонгфелло) всегда поэтичен. В нем использовался одинаковый размер, называемый гекзаметром, который повторяет основной ритмический рисунок шесть раз, хоть и с многочисленными вариациями. Размер служил различным целям, включая легкость запоминания и структурные импровизации, так как эпос начал свою жизнь в устной форме, прежде чем его стали записывать. До сих пор ведутся многочисленные споры о происхождении греческой поэзии, в центре которой – «Илиада» и «Одиссея» и их предполагаемый автор Гомер, но также и другие произведения, которые дошли до нас лишь скудными фрагментами. Считается, что эти поэмы были записаны несколько веков спустя после того, как начали жить в качестве собрания историй о Троянской войне и возвращении греков домой после ее окончания. Скитающиеся поэты, предшественники средневековых трубадуров, передавали основные темы поэм – война в Трое, гнев Ахиллеса, Одиссей и Пенелопа и т. д., – но дополняли и изменяли их в зависимости от желания аудитории, своих предпочтений и новых влияний, которым они были подвержены. В результате две истории никогда не звучали одинаково, хотя связь между бардами и различными населенными пунктами делала их более-менее узнаваемыми. Когда произведения были наконец записаны, конечно, появилось некое постоянство, которое в дальнейшем укреплялось поколениями посредством редакций, дошедших до наших дней.

Может показаться, что все это не имеет отношения к «Игре престолов», которая, прежде всего, прозаическое произведение и, в отличие от эпоса, не подвергается импровизации, не выдумывается на месте, а является готовым продуктом авторской мысли. «Игра престолов» или, по крайней мере, каждая из книг или серий, – завершенное, не подлежащее изменениям произведение. Это, однако, лишь вершина айсберга, так как фактически мы можем столкнуться не с одной версией «Игры престолов», а, по крайней мере, с тремя или четырьмя. Есть книги, выпущенные с разрешения Джорджа Р. Р. Мартина. Есть также телесериал, который начинался как адаптация, но сейчас отклонился от оригинальной версии множеством интересных способов, таких как изменение имен персонажей и даже отказ от некоторых персонажей вообще, переписывание сюжетных линий и смещение акцентов. Некоторые из этих изменений были умышленными: что-то телевидение может показать лучше, чем книга, и наоборот. Некоторые являются абсолютной самодеятельностью: например, в седьмой серии первого сезона Серсея признается, что когда-то любила своего мужа. Эта сцена добавляет глубину персонажу и делает его историю более интересной, а саму Серсею – более привлекательной в глазах некоторых зрителей. В книге все иначе, и первоначальные чувства Серсеи к Роберту не столь ясны. Итак, у нас уже две версии «Игры престолов», каждая стремится затронуть определенные чувства аудитории с позволения Джорджа Р. Р. Мартина, хотя он, конечно, оказывает доверие продюсерам, режиссерам и актерам, никто из которых ни в коем случае не отделен от конечного продукта.