Античный полис. Курс лекций

Для того чтобы понять, как соотносилась политическая структура государства с социальной, необходимо, как нам кажется, сопоставить положение трех социальных групп: члена вавилонской гражданско-храмовой общины, гражданина нового эллинистического полиса и македонянина (например, служившего в армии Селевкидов)[27]. С правовой точки зрения положение первого наиболее предпочтительно, ибо община этого типа обладает полной собственностью на свои земли, а внутри нее существуют гарантии частной собственности члена коллектива. Земли эллинистического полиса уже менее гарантированы, ибо над городом в качестве верховного собственника стоит царь. Наконец, на царских землях, предоставляемых македонянам за службу, в принципе не может быть никакой собственности, кроме царской, а македоняне получают землю в условное владение. Но с точки зрения политической организации общества македонянин стоит на первом месте, эллин – на втором, а вавилонянин – только на третьем. Почти одни македоняне занимают высшие посты в государственном аппарате, ядро армии составляют македонские отряды, в случае отставки крупных администраторов и военачальников компенсация достигает весьма значительных размеров. Достаточно высокое место занимают в структуре государства и греки. Греки также встречаются на весьма высоких постах в армии и в административном аппарате, греческие отряды входят в состав армии. Можно отметить и следующее обстоятельство: в момент отставки представители царской администрации по царскому указу включаются в состав граждан полисов, как об этом свидетельствуют источники. Совсем иное положение граждан вавилонских гражданско-храмовых общин. Они совершенно не включены в политическую структуру государства завоевателей. Мы не знаем вавилонян – функционеров государственного аппарата, вавилоняне не представлены в армии – главной опоре государства. Имеется очень характерный пример – руководитель урукской общины Аннубалит получает греческое имя Никарх по указу царя Антиоха II, что, безусловно, с нашей точки зрения, свидетельствует о том, что для вавилонянина принятие греческого имени было символом политического возвышения. При всей привилегированности положения вавилонской общины путь «наверх» для ее членов лежал не в рамках его родной общины, а помимо нее – посредством эллинизации, посредством слияния с господствующим этносом.

Таким образом, если с точки зрения отношений собственности вавилонская община и занимала наиболее привилегированное положение, то эта же привилегированность и отграничивала ее от государственного административного аппарата, от армии (τὰ βασιλικά). Видимо, необходимо рассматривать эту особенность положения вавилонских общин именно как уступку верхним слоям завоеванных обществ и ясно осознавать различие между этими общинами и эллинистическими полисами. Вавилонская община не включалась органически в политическую структуру, созданную завоевателями, а оставалась вне ее, в то время как полис был органической частью новой системы. Выводы о принципиальном сходстве двух организмов не могут быть приняты, ибо они не учитывают основного: государство Селевкидов возникло в результате греко-македонского завоевания и его структура была порождена этим.

С точки зрения исторической перспективы, можно говорить о некотором сходстве между структурой Селевкидского государства и государств Переднего Востока II тысячелетия до н. э. Мы имеем в виду факт наличия двух секторов внутри общества: царского и общинного. При этом, однако, необходимо учитывать неизмеримо большую сложность экономических и политических отношений внутри каждого из этих секторов: и гораздо более высокое развитие товарно-денежных отношений, и развитие рабства, и, наконец, много более сложную структуру каждого из элементов, входивших в состав обоих этих секторов. Мы имеем в виду и вавилонскую гражданско-храмовую общину, и особенно эллинистический полис.

Отметим еще одно важное обстоятельство. Эллинистический полис, как мы указывали, был тесно связан с политической структурой государства Селевкидов. Привилегированное положение его граждан в этом царстве определялось отнюдь не отношениями собственности, а местом полиса в государственной структуре. Но это обстоятельство должно было сказаться самым отрицательным образом на положении граждан в случае падения власти Селевкидов, ибо юридически статус полиса был ниже, чем, например, вавилонско-храмовой общины. Эллинистический полис был слишком тесно связан с эллинистическим государством и должен был поневоле разделять его судьбу.

* * *