Антидемон. Книга 5

Выпустил ледяной шар в область вспышки, а сам шагнул влево. Пары воды и мне не давали хорошо видеть противника, а он не будет стоять без дела. Уже переместившись, я услышал, как просвистело воздушное копье через то место, где я только что стоял, разрушив ослабленный предыдущим ударом щит — хоть зрение противника и пострадало из-за вспышки, Дакин все же метнул его почти наугад, но попал метко.

А в следующее мгновение мой ледяной шар долетел до области раскаленного воздуха, оставленного вспышкой, и взорвался. Дальше уже во все стороны полетели капли кипятка — до меня им было слишком далеко, а вот до моего противника они успешно долетели. Я увидел, как Дакин схватился за лицо, и услышал крик боли. Обычные капли кипятка, пролетев десяток метров, остыли бы, но это был кипяток, обильно насыщенный моей маной — так что моему противнику пришлось несладко. В то же мгновение я отправил в его сторону воздушный диск на уровне пояса.

За лицо мой противник схватился инстинктивно из-за сильной боли, причиненной каплями кипятка, но тут же вспомнил, что он на поле боя, и скастовал перед собой два огненных щита, перекрывавших все его тело. Какой именно ему ущерб был причинен, я не знал — было бы идеально, если бы пострадал хоть один глаз. Но в любом случае я послал водяной хлыст в его сторону, ударяя им сверху. Очень затратное заклинание, съевшее при активации треть оставшейся маны, но способное бить поверх щита. Хороший способ для опытного мага наказать противника, слишком полагающегося на щиты, а не на высокую маневренность.

Все-таки я, похоже, сумел повредить кипятком зрение Дакину — он не смог увидеть мой водяной хлыст. Его огненные щиты легко сдержали мой воздушный диск, все же у него десятый разряд, но кончик моего хлыста его достал-таки. Почти весь хлыст разбился о щиты вслед за воздушным диском, но верхние десять сантиметров ушли вниз за верхний щит, отсеченные от хлыста, но все еще сохранившие огромную силу и скорость. Длительный опыт меня не подвел — в следующее мгновение ноги моего противника подкосились, и он без единого звука сполз по своим же огненным щитам вниз, не обращая никакого внимания на то, что его одежда занимается огнем.

— Прекратить бой! — крикнул декан.

Я поднял руку, подтверждая, что услышал приказ, и только после этого магический барьер был убран. Правильная предосторожность — иные дуэлянты так увлекались боем, что могли отправить сильное заклинание, не заметив ни приказа об окончании дуэли, ни исчезновения барьера. Так и зрители могли пострадать!

Я с интересом зашагал в сторону Дакина, но раньше меня туда прибежал тот самый профессор, что вылечил мою ногу, — он сидел в первом ряду недалеко от моего противника. Правда, Делертен тут же поднялся с колен и, отрицательно покачав головой, громко сказал:

— Череп разбит, мгновенная смерть!

Трибуны взревели. У зрителей были для этого основания — не часто увидишь, как первокурсник убивает чемпиона Академии, уже почти выпускника.

Я все же приблизился к телу убитого противника — мне нужно было знать, какой эффект оказали на него капли кипятка. К счастью, огненные щиты опалили тело, но не затронули лицо — он сполз по ним боком, так что я смог его рассмотреть. Все лицо было в красных припухлостях, левый глаз распух — да, эта комбинация, не раз спасавшая меня на поле боя, снова доказала свою эффективность. Дакин, кстати, мог успеть крикнуть, что сдается, — это было очень позорно в смертельной дуэли, но правилами при серьезном ранении разрешалось. Не всегда же с места декана, тоже имевшего возможность остановить дуэль при серьезном ранении одного из участников, разглядишь, что именно произошло на арене!

Но то ли Дакин не допускал вообще мысли, что может проиграть, даже ослепнув на один глаз, то ли испытал слишком большой шок от моего неожиданного хода. Неважно, в чем была причина, но результат меня полностью устраивал — нанятого меня убить дуэлянта отпускать живым с арены никак было нельзя. Плохой прецедент. Все должны четко понять: связываешься с теми, кто дает деньги за мою жизнь, — обязательно умрешь.

Я пошел к ступенькам, ведущим на трибуны. Восхищаясь, как легко идется после успешной операции, и все еще охваченный эйфорией перехода на восьмой уровень, снова улыбнулся.

Сокланы, Рабош, Херди и даже некоторые однокурсники тут же окружили меня, поздравляя. Почему сокланы, понятно, но однокурсники, причем много — это меня удивило. Но потом я понял, в чем дело, и успокоился. Все же последние недели я хожу за ручку с дочкой ректора, и это здорово подняло мою популярность среди них, это первое. И я одержал победу над старшекурсником, что подняло престиж всего нашего курса, это второе.