Антидемон

Глаза его блестели, на щеках появился румянец. Поутру он смог пошевелить несколькими пальцами на руках и полностью уверовал в мое обещание его излечить.

— А почему ты лежал тогда весь грязный, пропахший потом и кое-чем еще похуже? Есть же несколько простых заклинаний, помогающих поддерживать гигиену!

— Да просто сдохнуть хотел побыстрее! — ответил он. — Смерть меня избегала, а я тогда не знал, к чему мне жить дальше! Злился на внука, что бросил меня и сбежал со всеми оставшимися деньгами, и совсем не ждал, что все может повернуться вот так!

Я пожал плечами. Ну что же, веский аргумент! Хорошо хоть, что источник в порядке и не придется еще и ему его восстанавливать. Сердце в этом возрасте не такое сильное, чтобы использовать ту методику, что мы недавно отработали с сестрой на себе. Что касается его разряда… Девятый — обычный для половины магов, и он не так и плох. Тридцать процентов выше восьмого не поднимается! Раз достиг девятого только к старости, значит, источник мал, и уровень взят трудом и профессионализмом!

Когда к полудню ожили почти все пальцы, в том числе и на ногах, и старый маг окончательно уверовал в то, что все это ему не пригрезилось, у него появилось настроение поболтать. Я с интересом выслушал историю его жизни — служил в армии, был несколько лет портальным охотником, отказался от этой идеи, когда в очередной экспедиции погиб его единственный сын. Невестка умерла годом ранее. Внуку тогда было пятнадцать, он озлобился, попал в дурную компанию. Старик так переживал, что однажды упал и очнулся уже парализованным. Внук вскоре бесследно исчез со всеми богатствами рода, и они впали в нищету. Жена поддерживала мужа еще десять лет, пока сама не скончалась. После этого он еще четыре года лежал и нетерпеливо ждал смерти, злясь на сестер милосердия, продлевавших его агонию!

Никаких бандитов на нашем пути не появилось, и в сумерках мы вошли в город. Денег у меня теперь было полно, и я быстро, несмотря на позднее время, нашел и арендовал на месяц домик с двумя слугами недалеко от Южных ворот. Вручил им Вракара и отправился домой.

Отец еще работал, не стал его отвлекать. Поднимаясь по лестнице к своей комнате, услышал сдавленный вопль и звуки ругани из комнаты сестры. Сбросив тяжелые сумки на пол, метнулся туда и без стука открыл дверь. Сестра стояла у окна с красным лицом и в слезах, больше никого не было.

— Что тут за крик был, почему ругалась? — облегченно выдохнув, спросил я, начиная уже догадываться о причине.

Сестра вначале радостно обняла меня, а потом уже начала рассказывать:

— Ну, ты уехал, бить меня некому, не просить же Ганта! И тренировок больше нету, без тебя все застопорилось! Я пошлялась под окнами психлечебницы, но меня оттуда погнали. Думала дать денежку, чтобы пустили внутрь посидеть, но испугалась — и в прошлый раз страшновато было туда заходить! И значит, все — развитие источника застопорилось! Вот я и придумала вчера несколько способов прокачки. Знаешь, что если десять раз локтем удариться об угол стола, то сразу процент к первой части основы добавляется? Или семь раз пальцами ноги по ножке стула, но это вообще ужас!

— Ты это, не попади в число тех девочек, что получают удовольствие от боли! — покачал головой я. — Заканчивай с этим, с утра у нас будет тренировка, и у тебя после нее сразу пара процентов прибавится к первой части! А потом отправимся к парням тренироваться, и процентов восемь еще ко второй части основы доберешь! Сколько у тебя уже заполнено?

— Семьдесят шесть процентов первая часть, что формируется из своих страданий, и восемьдесят девять — вторая, из чужих, — ответила сестра через десять секунд, открыв глаза.

— Ну, потерпи, не так уж и много осталось! — подбодрил ее я.

Ответом был тяжелый вздох. И я сестру прекрасно понимал!

Чтобы ее отвлечь от тяжких размышлений, я вернулся в коридор за своими сумками. Эрли сходила со мной и довольно пискнула, когда я затащил вещи в ее комнату. К чему дело шло, она сразу догадалась!

Все верно, вчера я посетил местный базар в Таравеке и прикупил ей подарков. Раздобыл шикарную сетку на волосы из золотой проволоки, сделанную так искусно, что без колебаний отдал за нее тридцать золотых монет. А также шарф из знаменитой газельской пряжи, яркий и невесомый одновременно, за пять золотых. Сестра, когда я выложил оба подарка на ее кровать, пришла в такой восторг, что запрыгала, хлопая в ладоши, как будто ей было десять лет. А затем, забыв о том, что в сумках может быть что-то еще, потребовала немедленно ей помочь надеть и то, и другое. Одно из платьев, что она «сама пошила», уже было готово, я вышел, она его надела, а затем началась примерка и сетки для волос, и шарфа. С сеткой ошибиться было невозможно, золото есть золото, а вот шарф не подходил по оттенку к этому платью.