Антигитлеровская коалиция — 1939. Формула провала

Мировая общественность получила убедительное доказательство того, что попустительство агрессору ведёт не к миру в Европе, а к развязыванию новой войны. Реакция СССР, Англии, Франции, США на уничтожение Чехо–Словакии по сути была однозначно негативной, осуждающей агрессию Германии, но по форме — разной. СССР фактически уже 15 марта, т. е. в день оккупации чешских земель и вступления немецких войск в Прагу, выступил с осуждением ликвидации Чехословацкого государства. В газете «Правда» за подписью «Обозреватель» появилась статья «Новый акт агрессии в Центральной Европе», написанная, очевидно, на основе ночных сообщений телеграфных агентств о начале оккупации чешских земель. В ней подчёркивалось: «Цель этого очередного агрессивного акта — окончательно ликвидировать чехословацкое государство, раздробить его, превратить в придаток “Третьей империи”. Новый акт агрессии германского фашизма сразу опрокинул послемюнхенское “равновесие” в Центральной и Юго–Восточной Европе, которым так восхищались лондонские и парижские “миротворцы”. Новый акт агрессии делает и без того напряжённое положение в Центральной Европе ещё менее устойчивым, ещё более чреватым новыми конфликтами и столкновениями»[56].

16 марта немецкий посол Фридрих Вильгельм фон дер Шуленбург вручил председателю советского правительства Вячеславу Молотову ноту, в которой до сведения кремлёвского руководства доводилось «соглашение», подписанное в ночь на 15 марта в Берлине, говорилось о вступлении немецких войск на территорию чешских земель и установлении над ними германского протектората. В новой немецкой ноте от 17 марта содержался указ фюрера о статусе этой территории. Во вступительной части указа о Чехословакии говорилось как об искусственном государственном образовании, являвшемся очагом постоянного беспокойства, как о государстве, которое «доказало свою внутреннюю нежизнеспособность»[57] и «подверглось фактическому распаду». Поэтому, дескать, «германская империя решила вмешаться категорическим образом в целях восстановления основ разумного порядка в Центральной Европе»[58]. Согласно сообщению советского генконсула в Праге Владимира Яковлева в НКИД Протекторат Богемия и Моравия занимал площадь 49 362 кв. км и имел 6,8 млн населения[59].

Ознакомившись с обеими германскими нотами, советское правительство 18 марта подготовило ответную ноту, подписанную Литвиновым. 19 марта она была вручена им Шуленбургу. В ней говорилось, что характеристики, данные Чехословацкому государству во вступительной части германского указа, «не могут быть признаны правильными и отвечающими известным всеми миру фактам» и что на самом деле ЧСР была одним из немногих европейских государств, где «были действительно обеспечены внутреннее спокойствие и внешняя миролюбивая политика». Подчёркивалось, что Гаха не имел никаких полномочий от своего народа подписывать берлинский акт 15 марта и действовал в явном противоречии с чехословацкой конституцией, вследствие чего этот акт «не может считаться имеющим законную силу». «При отсутствии какого бы то ни было волеизъявления чешского народа, — говорилось в ноте, — оккупация Чехии германскими войсками и последующие действия германского правительства не могут не быть признаны произвольными, насильственными, агрессивными». Это целиком относилось и «к изменению статута Словакии в духе подчинения последней Германской империи, не оправданному каким–либо волеизъявлением словацкого народа». Подчёркивалось также, что «действия германского правительства послужили сигналом к грубому вторжению венгерских войск в Карпатскую Русь (Закарпатскую Украину. — В. М.) и к нарушению элементарных прав её населения». «Ввиду изложенного, — говорилось в ноте, — Советское правительство не может признать включение в состав Германской империи Чехии, а в той или иной форме также и Словакии правомерным и отвечающим общепризнанным нормам международного права и справедливости или принципу самоопределения народов». По мнению Москвы, «действия германского правительства не только не устраняют какой–либо опасности всеобщему миру, а, наоборот, создали и усилили такую опасность, нарушили политическую устойчивость в Средней Европе, увеличили элементы ещё ранее созданного в Европе состояния тревоги и нанесли новый удар чувству безопасности народов»[60].

20 марта газеты «Правда» и «Известия» поместили пространные комментарии к советской ноте, в которых ещё раз подчёркивалось, что «берлинский акт», который «не может считаться имеющим законную силу», «свидетельствует о дальнейшем развёртывании Второй мировой войны», ведущейся агрессорами против «интересов так называемых демократических государств»[61] .