Антигитлеровская коалиция — 1939. Формула провала

В конце 1930‑х гг. национальная дискриминация белорусов и украинцев в Польше достигла своего пика. Правовой основой этого стало решение Варшавы о выходе из ранее заключённых международных соглашений о правах национальных меньшинств, озвученное главой МИДа Польши Юзефом Беком в сентябре 1934 г. После смерти Пилсудского в 1935 г. в Польше усилились авторитарные тенденции. В лагере пилсудчиков вместо государства высшей целью провозглашалась польская нация; «главным вектором идейной трансформации правящего лагеря стали национализм и католицизм»[160]. В национальной политике это привело к усилению полонизации непольского населения и православной церкви; власти все чаще прибегали к силовым действиям, используя армию и полицию. Усиление репрессивного компонента польской политики проявилось в создании концентрационного лагеря в местечке Берёза–Картузская на территории Полесья. Юридическим основанием этого стал изданный 17 июня 1934 г. декрет президента Польши Игнация Мосцицкого и правительства об изоляции «социально опасных элементов». С июня 1934 до 17 сентября 1939 г. «в местечке Берёза–Картузская Полесского воеводства действовал концлагерь, режим в котором не уступал варварским порядкам в концлагерях нацистской Германии»[161]. Узниками концлагеря были коммунисты и активисты белорусского и украинского движения в Польше.

Вопросами нацменьшинств занимался специально созданный в 1935 г. Комитет по национальным вопросам при правительстве Польши. Взятый Варшавой курс на ужесточение ассимиляционной политики проявился в преследовании белорусских и украинских общественных организаций, в репрессиях по отношению к восточнославянской прессе, в закрытии белорусских и украинских школ и в наступлении на православную церковь. Уже в ноябре 1930 г. руководство Полесского воеводства требовало от старост усилить контроль над представлениями театров нацменьшинств и в случае обнаружения «антигосударственных тенденций» запрещать представления. На самих представлениях было необходимо присутствие представителя полиции или старосты[162].

В 1936 г. чешская пресса отмечала то, что в Польше «судебные процессы против белорусской прессы стали обыденным явлением: редактор газеты “Новый шлях” Козловский в 1935 г. был осуждён на 4 недели и оштрафован на 100 злотых за публикацию стихов. По аналогичному поводу был осуждён на 2 недели и оштрафован на 50 злотых редактор “Шляха моладзи” Найдзюк»[163]. Уже в 1929 г. старосты Полесского воеводства по распоряжению воеводы завели специальные картотеки на ведущих общественных деятелей из числа нацменьшинств[164]. В 1930‑е гг. администрация Полесского воеводства направляла старостам многочисленные инструкции по совершенствованию методов сбора информации о деятельности белорусских, украинских и еврейских легальных и нелегальных организаций[165]. В августе 1933 г. полесский воевода Вацлав Костек–Бернацкий в конфиденциальном документе старостам обращал их внимание на то, что причиной нарушения «спокойствия и порядка» является «демагогическая агитация оппозиционных и подрывных элементов»[166]. Воевода указывал, что отныне «первоочерёдная задача панов старост — сфера безопасности» и что «необходимо тщательное наблюдение и подавление в зародыше»[167] любых антигосударственных тенденций. Воевода требовал от старост ежемесячно представлять ему подробный аналитический доклад о положении нацменьшинств и о деятельности их обществ[168].

В 1937—1938 гг. руководители восточных воеводств наметили ряд мер по усилению полонизации непольского населения. На совещании воевод и командующих корпусами восточных воеводств 24 апреля 1937 г. в Гродно выступавшие призывали к «усилению польского элемента» в восточных воеводствах путём подрыва влияния православной церкви, усиления католицизма, усиления польского образования и культуры, а также польской колонизации. По словам участника совещания, генерала бригады Чеслава Ярнушкевича, «нужно любой ценой усилить польский элемент. Польская культура должна доминировать на восточных землях. Только она оставила тут глубокий след, в то время как московщина — лишь налёт»[169].

В национальной политике польская администрация прибегала к принципу «разделяй и властвуй». Это проявилось в административной изоляции Восточной Галиции с её развитым украинским движением от других населённых украинцами областей, где украинское движение было развито слабее. К подобной практике прибегали волынский воевода Генрик Юзевский и полесский воевода Костек–Бернацкий, стремившиеся административными запретами ослабить влияние галицких обществ на украинское население.