Антиидеи

Жертвенность, следовательно, может проявляться на разных уровнях социально-нравственных связей: в межличностных взаимоотношениях она принижает доброту до роли безропотной служанки чужой воли, до покорности, граничащей с равнодушием и безвольной пассивностью; в крупно-масштабных, социально-исторических отношениях она выливается в фанатичность экстремистского толка, в отрицание ценности, достоинства другой личности. Жертвенность извращает, таким образом, и идейность и доброту. Она враждебна им обоим, а не есть некий специфический продукт одной идейности. А это означает, что противопоставление их друг другу на этом основании неправомерно.

Никто так не воевал против «идейности», отнимающей у человека его «свободу», портящей его нравственное чувство, никто не высказал столько горьких сомнений и предупреждений против бездумного, слепого служения идеалам, идеям, как Ф. М. Достоевский. Но и он обостренной мыслью и чутким сердцем художника не мог отказаться от признания основополагающего значения идеи (идеала) в жизни людей, сам становясь страстным ее защитником, отстаивая ее особые права как в судьбе отдельного человека, так и в жизни народа, нации, человечества. Это ему принадлежат слова, что без высшей идеи вообще не может существовать ни человек, ни нация. А высшая идея, когда она располагается в моральной сфере, представляет собой идеал. Именно в следовании идеалу Ф. М. Достоевский видел наивысшую цель, заданность жизни личности, самое трудное и самое благородное ее предназначение. «Будьте мужественны, формируйте ваш идеал» – вот удивительно емкие слова, сказанные им другим людям. Именно здесь, в этих своих положениях, а не пессимистических сомнениях он был прав. Идеал, как общая моральная идея, действительно должен открывать человеку неизмеримость его возможностей, его душевную силу, красоту его сокровенно-индивидуальных запросов и потенций.

Устои индивидуальной нравственной жизни, лишенные связи с передовыми социальными ценностями, оторваны от общего идеала жизнеустройства (т. е. гармонического сочетания желаемой общественной и личной жизни), принижаются в своем значении, тускнеют и теряют большую долю побудительной силы, а в некоторых случаях – разлагаются. Вопрос об отношении индивидуальной морали к общему идеалу жизнеустройства – это на самом деле капитальный вопрос, возникающий на одном из основных перекрестков во взаимодействии личности и общества, личности и класса, личности и коллектива. Идейность и нравственная солидарность как раз и помогают сохранить человечность и доброту в самых сложных, кризисных ситуациях. Прав был советский педагог В. А. Сухомлинский, когда написал, что «без высокой потребности человека в человеке нет преданности идее»1.

1 В. А. Сухомлинский о воспитании, с. 224.

А такая потребность и есть потребность в доброте, в его творении в социальных отношениях.

Сопричастность, соучастие в жизни другого человека – это и ответная сопричастность. Причем даже тогда, когда она выступает только как возможность и уверенность, она неизмеримо укрепляет душевные силы, стойкость личности к огорчениям и трудностям быстротекущей жизни, ибо верно, что:

На земле всего дороже, Коль имеешь про запас То окно, куда ты сможешь Постучаться в некий час2.

2 Твардовский А. Т. Василий Теркин. М., 1980, с. 220.