Антиидеи

Эта особенность общественного развития, прямо зависимая от степени стихийности социального процесса, была научно объяснена в марксизме. В процессе исторического творчества людей результаты полностью почти никогда не совпадают с первоначальными целями. Во-первых, сама историческая реализация, использование одной, а не другой возможности придают результату особый колорит, особую форму и т. д. Во-вторых, результат деятельности людей имеет и те побочные последствия, которые они не предвидели и которые оказываются для них неожиданными. И наконец, в-третьих, достигнутый результат, определяя вероятность дальнейшего исторического развития событий, может вызывать в более отдаленном будущем совсем не те последствия, которыми желали бы ограничить» ся в своей деятельности люди. В своей работе «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека» Ф. Энгельс обстоятельно, на конкретных примерах показал смысл этой иронии истории. Он отмечал, что люди до сих пор исходили из своих непосредственных, сегодняшних интересов, редко и с ошибками предвидя те последствия, к которым ведет реализация их целей. Особенно это относится к отдаленным общественным последствиям. Когда арабы, отмечал Ф. Энгельс, научились дестиллировать алкоголь, они не могли знать, что создали одно из средств, с помощью которого будут истреблены коренные жители еще не открытой тогда Америки; изобретатели паровой машины не подозревали о тех революционизирующих общественные отношения последствиях, к которым приведет внедрение этой машины в производство; и т. д. Объясняя эти факты, Ф. Энгельс вместе с тем дает оптимистическую их интерпретацию, противоположную мрачной антиидее о тщете всех человеческих усилий. Он отмечает, что по мере роста социального познания люди постепенно во все большей мере научаются предугадывать как косвенные, сопутствующие реализации их целей результаты, так и более отдаленные последствия. Общей особенностью прогресса общества, начиная с момента выделения человека из животного царства, является преднамеренный, планомерный характер деятельности людей, во все большей мере позволяющий пм достигать их целей. Впрочем, подчеркивает Ф. Энгельс, для того, чтобы избегать нежелательных побочных последствий в реализации человеческих целей, одного предвидения недостаточно; для этого требуется переворот в способе производства, переход от стихийного процесса социального развития к планомерному, сознательно регулируемому. Таким переходом и является коммунистическая революция. «То объединение людей в общество, которое противостояло им до сих пор как навязанное свыше природой и историей, становится теперь их собственным свободным делом. Объективные, чуждые силы, господствовавшие до сих пор над историей, поступают под контроль самих людей. И только с этого момента люди начнут вполне сознательно сами творить свою историю, только тогда приводимые ими в движение общественные причины будут иметь в преобладающей и все возрастающей мере и те следствия, которых они желают» (курсив мой.- А. Т.)1.

1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 19, с. 227-228.

Таким образом, перед нами перспектива обуздания той иронии истории, которая действительно ранее нередко выглядела как насмешка над устремлениями людей. Заметим также, что Ф. Энгельс подходит здесь к проблеме обуздания иронии истории диалектически, не утверждая, что она исчезает сама собой сразу же с торжеством революции, в результате самого акта перехода из царства необходимости в царство свободы. Он пишет об ее обуздании во всей коммунистической перспективе, реализация которой и есть разрешение этой трагической загадки истории. Характерно, что основоположники марксизма-ленинизма, научно объяснив факт иронии истории, наметив реальные пути решения этой проблемы, пристальное внимание обращали и на нравственно-психологическое осознание этого феномена. «Люди, хвалившиеся тем, что сделали революцию, всегда убеждались на другой день, что они не знали, что делали,- что сделанная революция совсем не похожа на ту, которую они хотели сделать. Это то, что Гегель называл иронией истории…»1

1 К. Маркс и Ф. Энгельс об искусстве, т. 1, с. 64.

Впрочем, здесь проявлялась общая особенность стихийного общественного развития, распространявшаяся на допролетарские революции. Тут нет вины этих деятелей, так как «они не могут действовать иначе! Что значат крохи нашего остроумия по сравнению с потрясающим юмором, который прокладывает себе путь в историческом развитии!»2.

2 Там же, с. 65.

Пролетарская же революция, как отмечал К. Маркс в книге «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта», ставит себе ясные цели, постоянно критикует себя, она не нуждается в идеологических одеждах, почерпнутых из прошлого, для того «чтобы обмануть себя насчет своего собственного содержания»3.

3 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 8, с. 122.