Антик с гвоздикой

Пока Аркадий пробовал себя в эпистолярном жанре, его приятель, изрядно искусанный комарами, с промокшими от ночной росы ногами вернулся к себе в кабинет и приказал растопить камин. Вытянувшись в кресле, он закрыл глаза и попытался направить мысли в нужное русло, хотя и знал, что сегодня это бесполезно. Все его благие намерения разбивались, словно прибой о береговые скалы, а сердце трепыхалось в груди, как у загнанной лошади, при одном лишь воспоминании о встрече в соседнем имении. Но если б только воспоминания мучили его. Женское лицо, прекрасное даже в ярости, высокая грудь, которой было явно тесно в облегавшем ее платье, стиснутые кулаки, которые наверняка бы прошлись по его спине, окажись он в опасной близости от их хозяйки, являлись ему даже тогда, когда он держал глаза открытыми. И эти видения как раз и не давали ему покоя, потому что с подобными женщинами он предпочитал общаться наяву и в более приятных условиях.

Несмотря на довольно резкие слова, которые позволила себе графиня (а он тем более не остался в долгу), объявление войны почему-то не вызвало у него досады. Наоборот, кровь быстрее побежала в его жилах. Необыкновенный азарт проснулся в нем. И не оттого, что он непременно желал одержать победу и поставить соседку на место. Это было слишком просто для него. Он строил планы, достойные Наполеона, забыв о том, чем в большинстве случаев кончаются подобные упражнения. И великий Бонапарт, увы, не стал исключением!

— О чем столь сладостные грезы? — Аркадий не выдержал одиночества и появился на пороге кабинета с почти пустой бутылкой шабли в руках. Глаза его блестели. Усевшись в соседнее с княжеским кресло, он поерзал в нем и наконец вольготно развалился, вытянув ноги к камину.

Князь молчал. Бесцеремонность приятеля иногда перехлестывала за край, но учить его хорошим манерам было поздно, а ссориться не хотелось, поэтому Григорий лишь смерил Аркадия взглядом и вновь устремил его на огонь.

— Страдания, особенно душевные, на добрую треть нашу жизнь сокращают. — Аркадий приложился к горлышку бутылки, сделал большой глоток и поставил ее на пол рядом с креслом. Весело сверкнув глазами, участливо справился: — Неужто насчет грез ошибка? Верно, думаешь сейчас, как примерно соседку наказать, чтобы неповадно было твои земли топтать?

Князь пожал плечами:

— Не велик труд заставить графиню отказаться от дороги! Думаю, некоторое время она поартачится, побегает по чиновникам, чтобы уточнить границы имения, а потом непременно ко мне прибежит и еще умолять станет, чтобы позволил ей рассчитаться за аренду.

Аркадий покачал головой и недоверчиво хмыкнул:

— Ты только слишком не обольщайся! Как я понял, она скорее новую дорогу проложит параллельно твоей или мост через озеро наведет, но на поклон не пойдет!

Григорий быстро повернул к нему голову:

— Хочешь пари, что прибежит?

— Согласен, — расплылся в улыбке Аркадий. — Мои венгерские шпоры против коробки твоих сигар, но она не прибежит. Скорее ты пойдешь на уступки, потому что, если судить по вашей поглупевшей физиономии, князь, графиня не только вышибла кое-кого из седла, но и проволокла еще с версту на аркане.

— Ты слишком многое ей приписываешь! — процедил сквозь зубы князь. — Я, между прочим, не заметил в ней ничего такого, что стоило бы моего внимания. Прав Караваев, никто не желает с ней связываться, оттого она и распоясалась. Просто не нашелся тот человек, который дал бы ей достойный отпор!

— Ой-ля-ля! — весело вскричал Аркадий и хлопнул себя по колену. — Кажется, я знаю, кто займется укрощением этой тигрицы!

— Не преувеличивай, — поморщился князь, — я палец о палец не ударю, чтобы помочь ей выпутаться, тем более в ущерб собственным интересам! Заварила кашу, пусть сама и расхлебывает!

— Ну, ты и впрямь озверел, mon ami! Разве ж можно такую птичку обижать? — Аркадий дурашливо хихикнул и покачал носком башмака. — Гораздо приятнее амуры водить, чем в барабаны колотить! Одумайся, пока не поздно! Возможно, следует обходной маневр произвести, прежде чем в атаку идти?

— Такой птичке только в лапы попадись, — отмахнулся от приятеля князь, — вмиг глаза выклюет! Будь у нее в руках арапник, вытянула бы меня вдоль спины и не задумалась бы! И это при том, что я маленького графа с дерева снял. Разбиться бы постреленок не разбился, но покалечился бы основательно.

— Сынишка у нее славный! — Аркадий мечтательно улыбнулся. — Ну а сестра и вовсе замечательная барышня! Прелесть, а не барышня! — Он искоса посмотрел на приятеля, проверяя его реакцию на свои слова. Но князь молчал, и он уже более смело спросил: — Ты хотя бы разглядел ее, mon ami?

— Ты имеешь в виду сестру графини? — переспросил князь.

Аркадий пожал плечами и отвел взгляд.

Князь усмехнулся. Кажется, кое-кто точно попался в силки. Но ответил непринужденно, будто и не заметил смущения приятеля:

— Приятная девица! И думаю, графиня была права, когда отказала Караваеву. Не по себе цветок решил сорвать, старый пенек!