Антик с гвоздикой

Наконец Григорий Панюшев не выдержал. Привязав Мулата к дереву, он вторично, только бегом проделал тот же самый путь до озера. Но теперь он оглядывался по сторонам и пытался отыскать взглядом графиню. Осторожно ступая по траве и стараясь не попадать ногой на сухие ветки, чтобы не выдать себя треском, князь исследовал одну березовую рощицу, вторую, третью… И здесь наконец увидел графиню. Она лежала на спине в тени огромного дерева и, прикрыв лицо локтем правой руки, безмятежно спала, совершенно не заботясь о том, что кто-то от беспокойства за нее чуть было не потерял голову.

Левая рука ее свободно откинулась в сторону, а по ладони ползала божья коровка. Графиня была одета в мужской костюм. Узкие бархатные панталоны обтягивали стройные бедра и были заправлены в высокие сапоги. Белый, свободного кроя блузон с широкими рукавами на манжетах был расстегнут у ворота, обнажая изящную шею с крохотной родинкой в ямочке у ее основания, которую князь тоже принял поначалу за божью коровку. Но чуть позже он рассмотрел ее более детально, когда, осмелев, подкрался почти вплотную к спящей женщине. Высокая грудь мерно поднималась и опадала, подтверждая его догадку, что графиня Изместьева предпочитает отправляться на прогулку без корсета.

Но на пару с этой догадкой в его голову вкралась еще одна, слишком крамольная мысль, чтобы позволить ей претвориться в жизнь. На губах спящей соседки бродила улыбка, видно, во сне графиня чувствовала себя более счастливой, чем наяву. И князю нестерпимо захотелось ее поцеловать, а после будь что будет… Он, словно воочию, ощутил под пальцами шелковистость ее кожи, упругость груди, теплоту губ…

И в этот момент графиня отняла руку от лица. И тут же села, посмотрев озабоченно на небо. Затем, видно успокоившись, со вкусом потянулась и поднялась на ноги. Оглядевшись по сторонам, она отыскала глазами лошадь, но направилась не к ней, а к озеру. Князь, который лежал в густой траве, притаившись за полусгнившим березовым пнем в пяти шагах от нее, молил только об одном: чтоб она не посмотрела в его сторону.

Но у графини были совсем другие намерения. Она подошла к воде и принялась раздеваться. У князя пересохло в горле. Теперь он чувствовал себя почти преступником. Но и объявиться тоже не мог, так как отчетливо понимал, что это приведет к гораздо более печальным последствиям.

Будь князь английским джентльменом, он бы непременно закрыл глаза или, по крайней мере, отвернулся бы. Честно сказать, он хотел поступить именно таким образом. Но графиня раздевалась медленно, словно дразнила его, и нервы Григория Панюшева не выдержали испытания. Никогда в жизни он не видел столь совершенной женской фигуры. Тонкая талия, высокие бедра… Она стояла к нему спиной, переступая ногами, чтобы освободиться от остатков одежды.

Уткнувшись лицом в кулаки, князь сжал зубы. Господи, это невозможно, но он хотел эту женщину! Безумно! Неистово! Как никого в своей жизни не хотел! И хорошо понимал, что это вызвано не длительным воздержанием! Только сейчас он понял, какого рода напряжение не отпускало его с того дня, как он поселился в Завидове. И оно возникло в тот самый момент, когда он впервые увидел прекрасную всадницу на чистокровном арабском скакуне! Князь едва сдержался, чтобы не застонать. На мгновение ему показалось, что он сейчас взорвется от возбуждения и взметнется над кустами облаком пара.

А графиня, не подозревая о его мучениях, вошла в воду и поплыла от берега прямо к зарослям кувшинок. Утята порскнули в разные стороны. Женщина засмеялась, а князю от этого смеха стало совсем худо. Он просто представил на мгновение то зрелище, которое откроется его взору, когда графиня вздумает вернуться на берег. Холодный пот прошиб его, несмотря на жару. И князь, вспомнив уроки военного времени, ловко, как бывалый лазутчик, перекатился с боку на бок и в сторону, а потом отполз и притаился в глубокой ложбине, густо заросшей незабудками. И тут еще одна мысль пришла ему в голову, но теперь уже озорная…

Наташа досыта наплавалась в прохладной воде, и это избавило ее от неприятного волнения, которое в последние дни не давало ей покоя. Она вышла из воды, и, подняв руки вверх, постояла некоторое время на берегу, поворачиваясь к солнцу то одним, то другим боком, то спиной. Обсохнув на ветерке, она принялась одеваться. В какой-то момент ей вдруг почудился странный шорох за спиной, она быстро оглянулась. Никого и ничего! Вероятно, взлетела из кустов птица или пробежал небольшой зверек. Она протянула руку, чтобы взять блузон, и отдернула ее, словно наткнулась на ядовитую змею. На светлой ткани хорошо выделялся аккуратный, перетянутый шелковой ленточкой букет незабудок.

Наталья вскрикнула, схватила блузон и прикрыла им грудь.

Затем наклонилась и подняла пистолет, который лежал у нее под бархатным сюртуком. Продолжая придерживать рукой блузон, она настороженно огляделась.

— Кто здесь? — крикнула она повелительно и подняла пистолет.