Антихрист

— Вы не беспокойтесь, я никуда особенно не спешу. — Отец Петр поправил руками нагрудный крест, потом несколько раз зачем-то переложил книги на столе. — Почему с Антихристом, коль уж он появился, поздно бороться? Вы знаете, я часто, особенно в молодости, приходил в трепет, когда пытался осознать величие дел человеческой цивилизации. Миллиарды… Миллиарды мужчин, женщин рождались, умирали, действовали. Действовали в борьбе, отчаянной борьбе. Стремились к чему-то личному, иногда их объединяли общественные цели. И это происходило каждую минуту, каждый миг. И в результате появлялись зримые и незримые плоды деятельности людей: здания, измененная до неузнаваемости среда обитания, книги, картины, научные открытия. Кто все это измерит и окинет одним взглядом — во всем величии и многообразии? Кто дал цели, которые направляли это движение и объединяли усилия людей? Кто заботится обо всех нас в жизни этой и будущей? Ответ был для меня очевиден. За всем этим стоит воля Бога, и Он ведет человечество за собой. После знакомства с Иваном, а я его очень хорошо запомнил, я все чаще стал спрашивать: «Господи, зачем ты допускаешь таких к власти?» И где-то в глубине моей несчастной души зародилась мысль: «Если гибель человеческой цивилизации и Страшный суд — неизбежная плата за будущее бессмертие человеческих душ, то не чрезмерная ли это плата?»

— Что? — будто бы очнулся Сергей. — Если что?

Священник будто не услышал Сергея и продолжал:

— Сергей, понял ли ты смысл сказанного мною, это ведь и есть мой ответ на твой вопрос?

— Иван говорил… Точно я не помню, но смысл был таков: Бог — сам заложник своего всемогущества, потому что не то не хочет, не то не может изменить раз и навсегда им самим установленный план. А я так думаю: не может — значит несовершенен, не хочет — значит недобр. А еще Иван говорил, что мы с нашим тараканьим мировоззрением вообще не можем судить, что такое хорошо и что такое плохо.

— А он — может?

— Об этом мы не говорили.

— После того, как я осмыслил то, что узнал об Иване, я усомнился не во всемогуществе Бога, не в Его благости — каждому, выполняющему Его волю, предстоит царство небесное, — я усомнился в себе, в своей вере… С Антихристом бесполезно бороться.

Сергей достал из кармана платок и зачем-то вытер руки и лицо.

— Значит, если я вас правильно понял, Антихрист появился по воле Бога.

— Не знаю, Сергей… Скорее, Он допустил его.

— Тогда интересы людей, во всяком случае, той части человечества, которая предпочитает эту жизнь загробной, и интересы Бога принципиально расходятся. Мы хотим жить: грешные и не очень, христиане и мусульмане, богатые и бедные, а Бог не хочет, чтобы мы жили, и посылает Антихриста. Значит, со всеми претензиями я должен обращаться к Богу, а до него, как известно, не достучишься. — Губы Сергея сжались, он едва сдерживал гнев. — Так вот, я не согласен! И не может такого быть, чтобы ничего нельзя было сделать с этим Иваном. Это надо еще доказать, что он — Антихрист!

— Если человек смертельно болен раком, что можно сделать? — спросил священник.

— А вы считаете, что наша цивилизация больна смертельно?

— Да, считаю, что она больна смертельно, и Иван с его теорией — тому подтверждение.

— Похоже, он собрался на частные деньги осуществить проект личного бессмертия.

— Ну, что я еще могу сказать… Раз он сказал — значит сделает.

Священник как-то суетливо замахал руками, из чего можно было заключить, что продолжение этого разговора для него нежелательно.

— Нет!! — вдруг заорал Сергей и стукнул кулаком по столу. — Не сделает. Я его убью…

Священник вздрогнул и изменился в лице, его глаза стали холодными и пустыми, и он едва слышно сказал:

— Убей, если сможешь.

Сергей сокрушенно покачал головой.

— Почему он, хороший русский парень, с которым мы бегали к девчонкам и пили пиво, становится причиной такого воистину всемирного зла? Погибели… черт его задери… Ты понимаешь, — Сергей, забывшись, перешел на ты, — ему-то деньги меньше всего нужны. Это точно. Я каждого, кому нужны деньги, вижу насквозь. Ему совсем не нужны деньги!

— Правильно, потому что он русский, воспитанный у нас, при коммунизме, — развел священник руками.

— Так, это интересно. — Лицо Сергея изумленно вытянулось, и он загнул палец, как бы открывая счет. — Раз.

Священник продолжал:

— Он прекрасно и фундаментально образован, причем не заплатил за это ни гроша. Он учился бесцельно и всему. Когда выучился, то, несмотря на свои блестящие способности, стал никому не нужен. Такое возможно только у нас.

— Так. Два.

— Он имел массу времени на свои научные поиски, и никого не интересовало, чем и зачем он занимается, никто не предложил ему денег, чтобы направить его усилия на нужную людям, а значит оплачиваемую работу.

— Три.

— У него нет никакой собственности. Он ни к чему не привязан с детства. Просто потому, что у его семьи ничего никогда и не было. И более того: наверное, когда-то было, но все отобрали. Тем более — ни к чему не привязан.

— Четыре.