Антихрист

— Не лукавь, Риикрой, ты прекрасно знаешь, что я имею в виду.

— Нет, ну согласись, Аллеин, он красив. Не знаю, как мужчины, но то, что все женщины будут без ума от него — это точно.

— Будут… — с печалью в голосе согласился Аллеин. — Сколько же осталось для этого времени…

— Немного, я думаю. Видишь, он уже начал свою проповедь. Теперь не остановится. С его энергией и талантом для того, чтобы внушить людям свои идеи, ему понадобится совсем немного времени. Так что доложи своему Господину, Аллеин, что дело — наше общее дело — пошло на лад.

— Ох, Риикрой, твое лицемерие безгранично.

— Ох, Аллеин, ты говоришь так, будто начитался страшных книжек про нас, написанных людьми. Тебе-то так рассуждать — не по твоему уровню.

— Мне жалко людей…

— Ну вот…

— Тебе этого не понять.

— Понять-то я могу все, а вот разделять твою печаль — не могу.

— Что, надеетесь, вам все достанется?

— А почему бы и нет? Видишь, он же, похоже, как настоящий первооткрыватель, пошел своим, то есть нашим, путем.

— Что у тебя за отвратительные манеры…

— Что поделаешь, я вношу во все дух соперничества, такова моя роль в этом мире. Это вашему Господину ничего не надо, кроме любви, а нашему надо, чтобы все росло, и развивалось, и познавалось, а для этого необходимо соперничество.

— Все это потому, что вам не дано создавать свои миры.

— Да. Ну и что? Никаких комплексов по этому поводу у нашего Господина, а стало быть и у нас — нет. Внося разлад, мы достигаем прогресса. Нам достаточно и созданных вашим Господином миров. Ваше дело их создавать, наше — ими управлять.

Иван снял с себя куртку и остался в майке. Его стройное сильное тело рельефно проявлялось в каждом движении. Он действительно был очень красив. Лицо его выражало внутреннюю работу, восторг и любовь. Иван кивнул головой и вновь начал играть.

«Что за музыку он играет? — думал Билл. — Что за стиль? Черт знает, что за стиль! Я не только не играл так, но и не слышал ничего подобного. Но он виртуоз, каких очень мало, — это точно».

Для Аллеина был очевиден и прямой, и скрытый смысл Ивановых песен. Все они посвящались одному и тому же — любви к свободе, которая одна есть настоящая ценность, все же остальное — иллюзия, создаваемая человеческим воображением.

В бар набилась масса народу, те, кто находились на улицах, слушали музыку через открытые двери и окна. Подъехала полицейская машина. Полицейские, увидев, что здесь идет какой-то импровизированный концерт и народ все прибывает, сначала хотели запретить концерт. Но потом, увидев, что здесь играют хорошую музыку, люди ведут себя спокойно, решили не мешать и лишь на всякий случай сообщили в полицейский участок, а сами остались следить за порядком. И концерт продолжался.

7

Среди великого множества песен, которые сочиняют и поют люди, есть совсем немного таких, которые действительно заставляют человеческие сердца биться чаще. Хорошо, если певцу за свою жизнь удастся исполнить одну-две такие песни. Подавляющее количество песен рождается в результате выполнения авторами и исполнителями ряда условностей, диктуемых модой, принимаемых слушателями, потому что слушать музыку — это одна из их потребностей, которую они должны удовлетворять. И если эти условности выполнены, то музыка воспринимается и иногда становится популярной. Иван понятия не имел, что слушают в Нью-Йорке и что вообще сегодня модно. Он, сам того не осознавая, был скорее не певцом, а слушателем, которому была дана способность воспринимать настроение и чувства человеческой толпы. И сейчас чем больше народу собиралось у бара, тем совершеннее становилось его исполнение.

Иван пел о человеке, который победил все трудности и обстоятельства и стал свободным. От лица такого человека Иван и исполнял свои песни, и люди воспринимали их как своеобразный урок свободы, выраженный в стихах и музыке. Этот свободный человек не зависел от любви: к ближнему ли, к Богу ли, к женщине. От человеческих страстей: наркотиков, алкоголя, денег; его мир был полон радостей, которые дает каждый прожитый день.

— Чудовищно, не правда ли, Аллеин? О любви поет человек, который, вообще говоря, и не знает, что это такое, — сказал Риикрой.

— Зато он теперь хорошо знает, что хотят слушать люди.

— Посмотри, женщины даже плачут.

— Риикрой, то, что происходит, — это скорее правило, чем исключение. Тем более, если говорить о пророках.

— Согласен. Это их особенность — говорить о том, чего не знаешь, так, чтобы тебе все поверили. Если бы они знали, кто и каким образом вкладывает в их уста слова иногда…

— Не будем об этом, Риикрой. К чему злословить.

— Ты предлагаешь, чтобы я тебя не заводил?

— Да.

— Почему?

— Ты — тоже часть реальности, и я хочу оставшееся время просуществовать в мире со всем, что есть. И с тобой тоже.

— Но я же зло!

— Ты — зло. И в то же время ты — часть реальности этого мира. Весь он скоро исчезнет, и люди, некоторые из них, уйдут туда, куда не простирается ни твоя, ни моя власть. Я хочу проводить его достойно. Угомонись, Риикрой. Ничего изменить нельзя. Ты же видишь, Антихрист прищел.