Антихрист

Элементы темной магии — не той, что мы знаем из истории древнего мира и средних веков, а несравненно более действенной, разработанной и глубокой, сольются воедино с наукой, пропитают и демонизируют ее насквозь, а властелин будет пользоваться этим сатаническим знанием для расширения своего владычества — во–первых, а во–вторых, — для создания человечеству условий такой роскоши, какая будет вызывать все большее подпаданне людей интересам удовлетворения чувственности, изощрившейся до неверояти я. Те же, у кого еще сбережется способность стремиться к чему‑то более общему, вовлекутся в осуществление грандиозных технических мероприятий, якобы полезных для всего мира. При этом действительно полезное будет сводиться на нет другими мероприятиями либо своими далекими следствиями. Завершатся даже некоторые предприятия Розы Мира: утепление полярных областей или, например, полное преобразование лесных трущоб тропиков и пустынь. Но все это достигается такими техническими средствами, которые вызовут катастрофическое истощение и паралич всех стихиалий природы, и темных, и светлых. Когда наступление машинной цивилизации на природу станет производиться в универсальных масштабах, весь ланшафт земной поверхности превратится в законченную картину антиприроды, в чередование урбанизированных полусадов и небоскребов. Стихиалии оторвутся от своей среды в Энрофе. Реки и озера, луга и поля Земли станут духовно пустыми, мертвыми, как реки и степи Марса, и выхолощенные остатки растительности будут поддерживаться лишь разлитой еще везде арунгвильтой–праной[378] да механически действующими по инерции метеорологическими и орологическими процессами[379]. Эта внутренне опустошенная и внешне искалеченная природа ни в ком не сможет вызвать ни эстетических, ни пантеистических чувств, и любовь к природе прежних поколений сделается психологически непонятной.

В начале царствования властелин воздвигнет среди Альп столицу мира. Основное место его пребывания будет там. И к концу его господства этот город прославится умопомрачающим великолепием, а его население достигнет цифры в несколько десятков миллионов человек.

Конечно, даже во времена ничем не ограниченной власти тирана найдется немало людей, внутреннее существо которых будет восставать против того, во что антихрист превращает человеческую жизнь. Но контроль над психикой позволит выявлять подобную направленность мысли в самом зародыше, и лишь немногим единицам удастся достичь овладения системой духовной обороны раньше, чем они будут уничтожены физически. Неизмеримо большее число из тех, у кого уцелеет искра человечности и проблеск совести, впадут в отчаяние. Число самоубийств возрастет до баснословной цифры. Впрочем, кармические следствия самоубийства сделаются тогда иными, чем сейчас: с точки зрения посмертия души, даже самовольный уход из жизни станет меньшим злом, чем покорность антихристу и утрата человеческого имени.

Но сколь ни велико будет количество самоубийц, все же они останутся в меньшинстве. С каждым новым поколением из сознания миллиардов будут все больше стираться отблески влияния Розы Мира. Последние живые свидетели ее заката вскоре уйдут из жизни; за ними последуют и те, кто еще хранил крупицы знания исторической правды, полученные от предшествующих поколений. Все письменные или иные свидетельства, опасные для антихриста, будут уничтожены; за хранение таких материалов будет полагаться мучительная смерть. Такая же смерть постигнет и тех, в ком понимание правды возникнет независимо от каких‑либо книг, непроизвольно, и кто осмелится поделиться своим духовным опытом с кем бы то ни было. Не так уж трудно представить себе духовный портрет тех поколений, которые окажутся почти единственными насельниками земли к XXIV столетию. С глазами, привыкшими с младенческих лет к повседневным зрелищам самого изощренного разврата, с умом, направленным лишь на изыскание новых и новых видов чувственного наслаждения либо на окончательное опустошение природы, с совестью, заглушённой столетней проповедью аморализма, с ростками высших движений души, до корня вытоптанными общественным глумлением, с сознанием, выхолощенным от малейших догадок об иных ценностях и об иными идеалами озаренных эпохах, эти несчастные уже к годам своей молодости будут являть собой не людей, а страшные и жалкие на них карикатуры. Молодость сделается для них тем возрастным рубежом, когда изведано уже все возможное, тело уже изношено, а душа смертельно пресыщена, и существование длится лишь по инерции.

…И век последний, ужасней всех,
Увидим и вы, и я:
Все небо скроет гнусный грех,
На всех устах застынет смех —
Тоска небытия.
А. Блок. Голос их хора. 1910—1914