Антихрупкость. Как извлечь выгоду из хаоса

И это – еще один урок помимо того, что нарративы ничего нам не дают. Люди, мозги которых закоптились от сложных уловок и методов, перестают видеть элементарные, самые элементарные вещи. Те, кто действует в реальности, не могут позволить себе упускать из виду такие вещи, иначе они разобьют самолет. Практиков, в отличие от ученых, берут на работу для того, чтобы компания выжила, а не для того, чтобы все усложнить. Так я увидел принцип «меньше – значит больше» в действии: чем больше вы учитесь, тем менее очевидным становится элементарное, но фундаментальное знание; практика, с другой стороны, избавляет явления от сложности, оставляя лишь простейшую модель из возможных.

Слияние

Разумеется, примеры явлений, которые не являются одним и тем же, можно множить. Обобщим их, используя понятие «слияние».

Урок о том, что два явления – это не одно и то же, применим много к чему. Обладая опциональностью (или антихрупкостью), вы можете распознать возможность больше приобрести и меньше потерять; значит, то, что вы делаете, связано с тем, что писал обо всем этом Аристотель, лишь опосредованно.

Есть что-то (здесь – восприятие, идеи, теории) и функция от чего-то (здесь – цена, или реальность, или что-то настоящее). Беда слияния в том, что люди путают первое со вторым, забывая, что функция обладает совсем другими свойствами.

Чем больше асимметрии между чем-то и функцией от чего-то, тем больше и разница между ними. В итоге может оказаться, что у них нет вообще ничего общего.

Это рассуждение кажется тривиальным, но из него следуют очень важные выводы. Обычная наука – не «социально-экономическая», а разумная – это понимает. Один из тех, кто избежал проблемы слияния, – Джим Саймонс, великий математик, сделавший состояние благодаря сложнейшей математической модели, которая позволяет заключать сделки на разных рынках. Она имитирует методы купли-продажи, практикуемые теми самыми людьми классом ниже «синих воротничков», и анализирует статистические данные лучше, чем кто-либо на планете Земля. Саймонс утверждает, что не берет на работу экономистов и финансистов, – только физиков и математиков, которые не теоретизируют, а распознают паттерны и изучают внутреннюю логику процессов. Саймонс никогда не прислушивается к экономистам и не читает их статей.

Великий экономист Ариэль Рубинштейн принимает заблуждение «зеленого леса»; для того, чтобы сделать это, нужно быть очень умным и честным человеком. Рубинштейн – один из лидеров в области теории игр, которая сводится к мысленным экспериментам; он также является величайшим знатоком кафе, в которых думает и сочиняет, куда бы ни занесла его судьба. Рубинштейн вовсе не утверждает, что его теоретическое знание может быть переведено – им самим – во что-то откровенно практическое. Для него экономика – это басня: сочинитель басен стимулирует воображение слушателей, он может косвенно вдохновить кого-нибудь на что-то дельное, но наставлять и указывать, что именно нужно делать, ему не положено. Теория должна оставаться независимой от практики, и наоборот, – и нам не следует отрывать ученых-экономистов от их кафедр и давать им право принятия решений. Экономика – не наука, формирование политики – не ее дело.

В своих интеллектуальных мемуарах Рубинштейн вспоминает, как пытался побудить ливанского базарного торговца не следовать древним правилам, а торговаться при помощи концепций теории игр. Предложенный метод не сработал – стороны не смогли договориться о цене, которая устроила бы и продавца, и покупателя. Торговец сказал Рубинштейну: «Мы торгуемся по своим правилам уже много поколений, а ты приходишь и хочешь все изменить?» Рубинштейн заключает: «Когда я уходил, мое лицо горело от стыда». Если бы среди экономистов нашлась еще пара таких, как Рубинштейн, жизнь на земле была бы куда лучше.

Иногда, даже если экономическая теория осмысленна, ее применение не следует из модели напрямую, так что необходим естественный механизм, который методом проб и ошибок превратит теорию в практику. К примеру, идея специализации, которая владела умами экономистов со времен Рикардо (да и до него), доводит страны до нищеты, если применять ее в лоб, потому что она пробивает дыры в экономике. Вместе с тем данная концепция эффективна, если реализуется на практике постепенно, путем эволюции, с сообразной амортизацией и уровнями избыточности. Это еще один пример того, что экономисты могут вдохновлять нас, но не должны говорить нам, что делать. Подробнее – в Приложении, где мы осветим концепцию сравнительных преимуществ по Рикардо и хрупкость экономических моделей.

Разница между описанием и практикой – важными вещами, которые не так просто описать, – заключается главным образом в упущенной опциональности явлений. «Правильное действие» тут – это антихрупкий результат. Мой довод состоит в том, что в университете учат не узнавать опциональность, а, наоборот, не видеть ее в упор.

Прометей и Эпиметей