Антикиллер-5. За своего…

Пыль, жара. Кондишн не спасает – холодит слабо, надо, видно, фреон менять. А в Гусаровском «жигуле» кондера вообще не было. А что у него вообще было? Хреновая квартира, хреновая машина, всю жизнь он оттрубил на хреновой работе, можно считать, что и жизнь он прожил хреновую. Семья у него, правда, была, только и ей пришлось хреново… Нет, Гусар ему не свой. А Плюха? И Плюха не свой. Хотя, если бы принял его по первому разряду, может, он бы и посчитал его своим…

Четвертая станция…

И башка трещит. Гнедин заехал на площадку для отдыха, отошел к сосне – помнил, что хотел отлить, хорошо помнил, только что… однако почти ничего не вытекло. Все ушло с потом. И пива больше не осталось.

Пятая…

Длинная, бесконечная фура-рефрижератор, синий дракон на серебристом боку. Обгоняя ее, он едва разошелся со встречной машиной, резко нырнул вправо – и чуть под этот чертов рефрижератор не влетел. Тот притормозил, отсигналился густым яростным ревом. «Да чтоб ты сдох…» – подумал Гнедин. В следующую секунду он услышал громкое «кряканье», впереди нарисовались стоп-сигналы патрульной машины, замигала «люстра». Елки-палки, он даже не заметил, откуда они взялись.

– Спешим, на знаки не смотрим? Обгон запрещен, сплошная разделительная, опасный поворот… Документики, пожалуйста.

Гнедин сунул в приоткрытое окно полицейскую «корочку» и твердым голосом сказал:

– Я при исполнении.

У капитана странно вытянулось лицо.

– Ну-ка, еще раз, гражданин…

– Что?

– Дыхните.

– Я ж тебе русским языком сказал…

– Выйдите из машины!

Гнедин вышел. Пыль, жара. Внутри все кипит. Гаец с плохо скрываемым восторгом пялился на него, словно он был пятитысячной купюрой, найденной в придорожной пыли. Из патрульной машины вышел лейтенант, вытер блестящую лысину, устало оскалил зубы.

– Я нахожусь на задании, коллега. Преследую преступника. Что тебе еще надо? Этот хрен на фуре не пускал меня в полосу, видимо, хотел ролик в Ютубе выложить, как мои мозги разлетаются по встречке…

– Ничего не знаю. У вас явный запах. Предлагаю вам пройти тест на алкоголь… – чугунным голосом бубнил капитан. – Вы имеете право отказаться от освидетельствования, но в таком случае…

Над дорогой плыл вязкий, как сироп, раскаленный воздух. Гнедину вдруг все стало по фигу.

– Слушай, коллега, ты правды ищешь, да? Так вот тебе правда: к нам в уголовный розыск чуть не каждый месяц приходят ориентировки на вашего брата-гайца. Наезд на пешехода, пьяный обгон с жертвами, скрылся с места происшествия, местонахождение неизвестно, рост такой-то, одет так-то, телосложение… Блин, телосложение чаще всего плотное! Вот как у тебя, дружок! И приходят ко мне целыми взводами, бубнят что-то про братство, честь и совесть, слезно умоляют отмазать, бабло суют… Точно такие, как ты, братья-гаёвые. Может, и ты у меня был, не знаю…

Капитан слушал, что он нес… а может, не слушал, Гнедин не был уверен. Нет, все-таки слушал. Дернул головой.

– Нет, не был, – сказал. Но как-то не слишком уверенно.

– Это не важно, – сказал Гнедин. – Сегодня я, а завтра – ты. Круговорот говна в природе, понял? Так что не строй из себя целку, капитан. – Гнедин сжал зубы. – И не мешай выполнению важного задания!!!

Он сел в машину, завелся и резко стартанул с обочины. Патрульный на водительском сиденье подобрал выставленные из машины ноги, проводил его взглядом, вскочил, подбежал к капитану.

– Не мешать работать! – прорычал Гнедин, выжимая газ и одновременно прислушиваясь, приглядываясь в зеркало: вот-вот закрякает, замигает…

Не закрякало. И не замигало.

Очередная заправка, рядом кафе.

– «Балтика-тройка» холодная есть?

– Час в холодильнике.

– Пойдет. Неси.

Высокий худой официант вернулся с бутылкой пива. Безразлично спросил:

– Какой-нибудь закуски к пиву желаете?

– Нет.

На стене за стойкой висел кондиционер, но, судя по духоте, царящей в кафе «Ветерок», он не работал. Очевидно, считалось, что название само по себе охладит обедающих. Гнедин достал из кармана семейное фото Гусарова и свое удостоверение, сказал в спину уходящему официанту:

– Стой. Взгляни сюда.

Официант вернулся. У него было вытянутое, как у лошади, лицо с выступающими скулами.

– Эти люди обедали здесь. Они были убиты. Помнишь их?

Ему показалось, что удостоверение заинтересовало официанта больше, чем семейство Гусаровых. А может, его заинтересовало старое пятно кетчупа на столе?

– Нет, не помню, – сказал официант. Ему было лет двадцать, может, чуть больше. Сказал и ушел по каким-то своим делам.