Антикиллер-5. За своего…

Он бросил на стол две фотографии 10 x 15.

Боцман, который, как обычно, невозмутимо слушал, вскочил, как ужаленный.

– Меня же там знают как облупленного!

Лебедь вяло махнул рукой:

– Не преувеличивай. Ты же не звезда эстрады. И не скандальный депутат. Не появляйся там, где тусуются блатные, меньше рисуйся, меньше перемещайся. Это не Баку, не Минск, не Прага. Ты всю тамошнюю географию знаешь, и объекты тебе хорошо известны. – Лебедь посмотрел на него, как будто вдруг засомневался. – Знаешь ведь, обоих?

– Да, – сказал Боцман, мельком взглянув на цветные портреты.

Север. Видел его всего несколько раз. Перекинулись парой слов – на похоронах отца. «Держись, пацан, не очкуй»… Лебедь сказал, он отпустил бородку, бреет голову, ходит в темных очках. Это не критично. Разберемся. Кстати, Боцману самому придется подумать о своем облике… Хорошо, что не успел сбрить лишние волосы и бороду.

С Лисом все проще. Лиса он ни с кем не перепутает, узнает хоть в полной темноте – по голосу, по дыханию, по электричеству в воздухе. И в то же время все сложнее. Именно Лис навел его на настоящего убийцу отца – Гарика, а потом, когда Боцман с Гариком поквитался, позволил ему беспрепятственно уйти из города. Не по доброте душевной, не из сочувствия он это сделал. У Лиса всегда свои планы, свои цели. Но услуга, которую он оказал, дорогого стоит. Вон, Лебедь тогда только пробил по своим каналам заказ, поступивший от Гарика московскому киллеру, то есть подтвердил уже имевшуюся информацию – и Боцман до сей поры у него в долгу, отрабатывает. Правда, за тот вопрос Лебедь мог лишиться жизни…

– Это твои знакомые? Может, бывшие друзья? – спросил Лебедь, что-то уловив, видно, в его молчании.

– У меня там полгорода знакомых. Это не важно.

– Я просто хочу понять, не будет ли с тобой проблем? Мне нужно знать точно.

Лебедь говорит негромко, неторопливо, голос ровный – таким же голосом он может попросить секретаря принести им чаю. Но над головой будто зависла тяжелая бетонная панель, в каком-то миллиметре.

– А я могу отказаться? – спросил Боцман.

Секундная пауза. Раньше он таких вопросов не задавал.

– Можешь, – сказал Лебедь.

Десять тонн, а может, сто тонн. Голова инстинктивно уходит в плечи, плечи опускаются. Физически он не чувствует никакой тяжести, ничего нет, только тень от нависшей плиты… И даже тени нет. Вообще ничего.

– Конечно, если ты сомневаешься, лучше лишний раз подумать, – сказал Лебедь. – Ты сам должен понимать, что с такими просьбами обращаются не от скуки, не от какой-то пустой прихоти. Я прав?

– Да, – проговорил Боцман.

– Особое доверие, особый спрос…. И то, что они просят именно меня, а я прошу именно тебя, это ведь тоже не просто так, – Лебедь смотрит на него, плита покачивается над самой головой, стальные стропы поскрипывают.

– Ты согласен со мной?

Боцман облизнул губы:

– Да.

– Конечно, ты можешь отказаться. Север и этот Лис, они ведь ни мне, ни тебе лично не угрожают. Ты не обязан на это подписываться…

И вдруг все исчезает. Никакой тяжести. На самом-то деле выбора никакого нет, это ясно как день. Боцман знает о заказе, знает, кто именно заказан. Теперь либо он исполняет заказ, либо ему самому прострелят голову и скинут в Неву. И при чем тут вообще Лис, его подсказки, его услуги и прочие дела? В жопу. Заказ есть заказ, никто никому ничего не должен. Для Боцмана это работа, это что-то вроде клятвы Гиппократа, которой он связан.

– Проблем со мной не будет, – сказал он. – Я подписываюсь на это дело!

– Хорошо! – кивнул Лебедь. – Я знаю: твоя подписка железная!

Ребенок

— Сижу дома, пью кофе, одна, Фил на работе, в общем, все как обычно. – Ребенок, округлив глаза, рассказывает, Оксана внимательно слушает. Обе в открытых фирменных сарафанах до середины бедра, дорогих босоножках на высоченных шпильках, тщательно уложенные волосы, макияж, дорогие духи… Ни один из входящих мужчин не обошел их взглядом.

– И вдруг гул… Отчетливый, противный… Потом стук. Что-то тяжелое, как будто стеклянное… Упало, но не разбилось… Чувствую, кожа на темени холодеет и съеживается. Знаешь, говорят: «Волосы дыбом встали»? Так у меня и получилось…

Приглушенный свет, рассыпанный по стеклянным интерьерам. Негромкая музыка. Темные силуэты официантов неслышно мелькают в лабиринтах столиков, как рыбы среди белых кораллов. «Аквариум» – свет, стекло и пространство, – словно специально придуман, чтобы лечить смятенные души от страха, убеждать в отсутствии скрытой угрозы. Все просто и ясно. Но – только в пределах этого пространства. Ребенок представила, как выйдет отсюда, сядет в такси и поедет домой… Тоска. Тонкий противный звук, как ножом по стеклу.

– Может, кошка? – Оксана тоже заинтригованно напряглась и отпила из очередного бокала. Это был уже третий.

– Откуда? У нас ни кошки, ни собаки. Призраки и духи тоже не водятся. Значит, что?

– Что?

– Значит, кто-то вскрыл замок и проник в дом!

– Проник, вскрыл! Нахваталась ментовских словечек! Кто проник? И зачем?

– Да уж не воры! Бандиты. Убийцы. Сквитаться с Филом за какие-то давние обиды…